Опытъ закона о народонаселеніи

Усовершенствованіе растенія при его переходѣ отъ дикаго къ культурному состоянію, является болѣе поразительнымъ, чѣмъ какое бы то ни было усовершенствованіе животной породы. Наиболѣе выраженнымъ признакомъ этого усоверніенствованія необходимо признать постепенное увеличеніе размѣровъ цвѣтка, подвергнутаго культурѣ. Можно ли изъ этого факта вывести заключеніе, что такое увеличеніе будетъ продолжаться до безконечности и не имѣетъ предѣловъ? Нѣтъ, такое заключеніе нелѣпо и всякій смѣло можетъ утверждать, что существуетъ предѣлъ для увеличенія размѣровъ цвѣтка, хотя точно обозначить этотъ предѣлъ нѣтъ возможности. Быть можетъ, никто не имѣетъ права сказать, что онъ видѣлъ самую большую гвоздику или самый красивый анемонъ, какіе только могутъ быть выращены, но всякій можетъ смѣло утверждать, не боясь быть опровергнутымъ фактами, что ни гвоздика, ни анемонъ не могутъ достигнуть размѣровъ крупной капусты, хотя величина ихъ можетъ превзойти всякій данный экземпляръ гвоздики и анемона. Никто не можетъ утверждать, что онъ видѣлъ самый большой колосъ пшеницы или дубъ, какіе только могутъ существовать, но всякій безъ труда и съ полною увѣренностыо можетъ обозначить размѣръ, до котораго они никогда не достигнуть. Точно также во всѣхъ подобныхъ случаяхъ необходимо тщательно отличать безграничный прогрессъ отъ того, предѣлы котораго не могутъ быть точно обозначены.

При чтеніи остроумнаго сочиненія Годвина о политической справедливости (An inquіry сonсеrnіng polіtіcal justіce), предлагаемая имъ система равенства, на первый взглядъ представляется наиболѣе увлекательной теоріей изъ всѣхъ, какія были когда-либо предложены. Улучшеніе общественнаго строя, основанное на требованіяхъ, соотвѣтствующихъ однимъ лишь разумнымъ убѣжденіямъ, будетъ, несомнѣнно, неизмѣримо прочнѣе порядка, установленнаго путемъ насилія. Всестороннее развитіе личности представляетъ принципъ, достойный уваженія и превосходящій, по моему мнѣнію, теоріи, yстaнaвливaющія рабское подчиненіе личности общественнымъ интересамъ. Замѣна эгоистическихъ стремленій любовью къ ближнему въ основѣ всѣхъ общественныхъ учрежденій — это такая достойная цѣль, къ которой должны стремиться всѣ наши желанія. Словомъ, при взглядѣ на нарисованную Годвиномъ картину будущаго общественнаго строя, нельзя удержаться отъ восхищенія и страстнаго желанія увидѣть ея осуществленіе. Но, къ сожалѣнію, это невозможно, такъ какъ прекрасная картина Годвина — только мечта, плодъ его воображенія. Это всеобщее благоденствіе, это господство истины и добродѣтели исчезаютъ при первомъ столкновеніи съ дѣйствительностью и уступаютъ мѣсто сплетенію радостей и страданій, изъ которыхъ состоитъ жизнь.

Чрезъ все сочиненіе Годвина проведена та мысль, что всѣ пороки людей и бѣдствія, поражающія человѣчество, проистекаютъ изъ несовершенства общественныхъ учрежденій. Въ этомъ заключается его главная ошибка. Еслибы мнѣніе Годвина было справедливо, мы въ правѣ были бы надѣяться на то, что бѣдствія современемъ будутъ устранены изъ человѣческаго общества и это благотворное преобразованіе будетъ достигнуто одною только силою разума. Въ дѣйствительности бѣдствія, причиняемыя даже несомнѣнно вредными общественными учрежденіями, крайне ничтожны, сравнительно съ несчастіями, пораждаемыми человѣческими страстями и естественными законами.

Чтобы составить себѣ понятіе о томъ, какъ поверхностно было знакомство Годвина съ дѣйствительнымъ состояніемъ общества, достаточно взглянуть на то, какъ онъ разрѣшаетъ затрудненія, проистекающія отъ чрезмѣрнаго размноженія населенія. «Отвѣчать на такое возраженіе, говорить онъ, значитъ заниматься вопросомъ о томъ, что произойдетъ черезъ громадное количество лѣтъ. Еще три четверти земного шара не заселены людьми, а, воздѣлываемыя земли способны къ безпредѣльному улучніенію. Населеніе можетъ возрастать еще милліоны вѣковъ, прежде чѣмъ земля откажется прокормить всѣхъ своихъ обитателей».