Опыт

Тогда нации, в равной степени просвещенные и богатые — одни за счет коммерции, благодаря морским гаваням, другие за счет сельского хозяйства, процветающего на плодородных просторах, третьи за счет промышленности, четвертые — благодаря удачному местоположению, — словом, все нации, несмотря на временные разногласия и войны, к сожалению, неотъемлемые от человеческой природы, очень скоро договорились бы о совместной жизни на земле. Близкие друг к другу цивилизации кончили бы тем, что объеди нились, образовав всеобщую конфедерацию, предмет вековых мечтаний. И не существовало бы никаких препятствий на этом пути, если бы все расы были наделены одинаковыми умственными способностями.

Впрочем, нарисованная картина абсолютно фантастическая. Первые народы, достойные так называться, были издавна объединены идеей общности, которая никогда не приходила на ум варварам, жившим по соседству. Они мигрировали из мест своего первоначального обитания и на своем пути встречались с другими народами, вернее племенами, которые так и не сумели осознать идею цивилизации, навязанную им пришельцами. Опровергая мысль о равенстве рас, способные к цивилизации народы вначале создавали свой общественный порядок на совершенно разных основах, затем многое перенимали друг от друга. Для тех групп, которые не были движимы внутренним порывом, сила примера ничего не значила. И испанцы, и галлы видели, как по соседству с ними финикийцы, греки, карфагеняне строят цветущие города. Но ни испанцы, ни галлы не стали копировать нравы и систему правления этих славных торговцев и мореплавателей, а когда пришли римляне, победители смогли преобразовать покоренные земли только посредством колонизации. Что касается кельтов и иберийцев, они доказали, что цивилизация возможна только при смешении крови.

Посмотрим, в какой ситуации оказались американские племена. Рядом с ними появился народ пришельцев, который стремится увеличить свою численность, чтобы стать сильнее. По их рекам взад-вперед проплывают тысячи судов. Они знают, что сила их хозяев несокрушима. У них уже нет никакой надежды на то, что чужаки уйдут с их родной земли. Они поняли, что весь огромный континент сделался добычей европейцев, и им остается лишь наблюдать за тем, как чуждые им институты делают жизнь человека независящей от количества дичи или рыбы. Покупая водку, одеяла, ружья, они понимают, что даже их примитивные желания были бы легче удовлетворены в рамках нового общества, которое приглашает их, оплачивает их труд и называет аборигенов помощниками. Но они отказываются, они предпочитают уединение и уходят все дальше в глубь страны. Они бросают все, даже кости своих предков. Они знают, что вымрут, но какой-то таинственный ужас удерживает их в плену неодолимого отвращения, и, восхищаясь силой и превосходством белого человека, их сознание, вся их натура, их кровь, в конце концов, противятся даже мысли о том, чтобы иметь что-либо общее с белыми.

В испанской Америке аборигены испытывают меньшее отвращение к пришельцам. Дело в том, что метрополия с самого начала оставила покоренные племена под управлением их собственных касиков и не пыталась их цивилизовать. Им разрешили сохранять древние обычаи и законы; от них требовали лишь обращения в христианство и определенную дань. То есть колонизации по сути не было, а угнетение выражалось в форме прихотей и капризов завоевателей. Вот почему индейцы испанской Америки не столь несчастливы и продолжают жить, тогда как их северные соседи, оказавшиеся под властью англосаксов стремительно вымирают.

Следует заметить, что колонизацию не воспринимают не только дикари. В настоящее время мы видим красноречивые тому доказательства в Алжире, где французы реализуют свою политику доброй воли и филантропии, а также в Индии и Батавии, i де цивилизаторами выступают англичане и голландцы. И это самые яркие примеры и доказательства того, насколько несходны и неравны между собой человеческие расы.

Если рассуждать только исходя из варварской натуры некоторых народов и считать это варварство изначальным и врожденным, тогда придется отказать им в наличии всякой культуры, однако такое мнение не является бесспорным. Многие дикие народности сохранили следы более просвещенного прошлого, нежели их нынешний образ жизни. Есть племена, даже весьма кровожадные, которые имеют непонятные и сложные для нас традиционные порядки, что касается вступления в брак, наследственности и политического управления, а их ритуалы, лишенные сегодня всякого смысла, уходят корнями в некую систему более высокого порядка. В качестве примера можно привести краснокожие племена, кочующие на угрюмых безлюдных просторах, где, как полагают, некогда жили аллеганийцы. Или другие народы, обладающие прикладными знаниями, явно заимствованными у кого-то другого — например, жители Марианских островов. Они пользуются ими, так сказать, машинально, не задумываясь над их происхождением.