Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла.

В зале электронного моделирования окна оказались зашторенными, и Стремнин, войдя, даже чуть замер в нерешительности, но тут на противоположной стене в отдалении вспыхнул экран, и на нём появилось яркое изображение взлётной полосы с белой осевой линией по серому фону бетонных плит, с сочной зеленью травы по бокам, как бы постепенно сжимающей бетонку, чтобы где-то там, в далёкой перспективе за горизонтом, свести её в одну точку. Стремнин осторожно двинулся вперёд к пульту, различив чуть подсвеченный снизу профиль ведущего инженера Майкова — шевелюру, покатый лоб, выразительный подбородок. Подойдя к столу, сказал тихо: «Привет!» — снял со штатива наушники, приложил один к уху. Глаза немного привыкли к темноте и различили слева заострённый нос сверхзвукового самолёта, устремлённый к экрану, остекление фонаря и ступеньки приставной лестницы у кабины лётчика. Сквозь стекло фонаря просматривались заголовник кресла и белый шар — шлем-каска. В наушнике послышалось шуршанье, будто зашевелился кузнечик в спичечном коробке, и тут же раздался голос Майкова:

— Итак, Хасан, как говорили: подъем носового колеса на скорости 260. Отрываясь, будь начеку; с поперечным управлением у нас пока не сахар… Понимаешь, мне хочется набрать побольше экспериментальных точек для оценки влияния различных факторов на поперечную управляемость… Ну что, понеслись?

Хасан хмуро буркнул:

— Прошу взлёт!

— Взлёт разрешаю.

В прижатом к уху наушнике Стремнин услышал нарастающий свист турбины, а на экране ожила взлётная полоса. Дрогнув, она двинулась на зрителя, как в кино при отправлении поезда начинает надвигаться на машиниста полотно железной дороги. Через две-три секунды от шмыгающих под брюхо самолёта плит рябит в глазах. Ещё немного, и они уже размываются в серую гладь бешено набегающей «бетонки», как бы рассечённой надвое белой осевой линией. Ещё быстрей, ещё, ещё. На форсаже фырчит турбина. «Пожалуй, пора», — думает Стремнин и видит, как нос-пика, слегка качнувшись, приподнимается, перекрывая собой часть экрана. Сильно резонирующий гул меняет тональность, и полоса очень естественно начинает уходить вниз. «Полнейший эффект взлёта!» — всякий раз успевает восхититься Сергей и в следующий момент вдруг видит, как резко качнулась машина, будто влепило в крыло снарядом… Бросок влево, вправо, острее, резче. Даже в жар бросило от неожиданности. «Бетонка» вздыбилась вертикально и опрокинулась навзничь. Экран вспыхнул световой кляксой и погас. Вмиг воцарилась тишина.

Несколько секунд — ни шороха, ни звука, потом спокойный голос Майкова:

— Увы, Хасан, пока не получилось, «Икс» опять «разбился»… Убери РУД[3] и посиди чуток в кабине, мы изменим слегка соотношения моментов.

— Постой, Юрик, пусть попробует Серёга, мне покурить охота!

— Ну что с тобой делать, кури.

Хасан с шумом сдвинул назад фонарь и легко перемахнул из кабины на стремянку.

— Ой, шило, Юрик, шило!.. Не хотелось бы, чтоб будущий «иксик» оказался таким бесом! — Сняв шлем-каску, Хасан пригладил пятернёй короткие волосы и сбежал по ступеням.

— Хочешь верь, хочешь нет: только подумал шевельнуть ручку вбок, а он брык на лопатки!..

Принимая у Хасана шлем, Стремнин взглянул на Майкова:

— Может, «загрубишь» сперва разочка в три?

— В десять!.. Я что говорил? — подхватывает Хасан.

Майков, торопливо записывая, качает головой:

— Позвольте мне, товарищи лётчики, действовать по программе: Сергей, тебе тоже придётся, так сказать в качестве базовой линии, испробовать это крайне неприятное соотношение, а потом начнём «загрублять».

Стремнин, надев каску и взбежав по стремянке, с привычным ощущением нахлынувшего удовольствия окинул взглядом кабину. Усаживаясь в кресло и подтягивая плечевые ремни, поймал себя на мысли: вот и забрался всего лишь в стенд-имитатор, воспроизводящий кабину будущего «Икса», а чувствует тот особенный наплыв сил, радостную приподнятость, будто на самом деле предстоит взлёт. Осмотрев все приборы, положения рычагов и тумблеров, присоединил шнур шлема к штепсельному разъёму и сказал;

— Готов.

Майков счёл нужным задание повторить.

— Значит, так, поднимешь носовое колесо на двухстах шестидесяти. Когда станешь уходить от земли, попробуй чуть накренить машину и тут же успокоить. Не получится — не страшно: будем иметь и твою первую экспериментальную точку.

— Разрешите взлёт?

— Разрешаю.