Опытный аэродром: Волшебство моего ремесла.

— Понял!

Покончив с курением, все трое направились к аналогу и поднялись на стремянки: Стремнин — справа, Майков — слева, Хасан забрался в кабину. Несколько минут молчали, не сговариваясь смотрели на колпачок на ручке управления, под которым находилась красная кнопка отцепки. Наклонившись низко к Хасану, Стремнин осторожно откинул колпачок, проговорил тихо: «Кнопка как кнопка».

Майков, тоже низко склонившись, покрутил пальцами кнопку, не нажимая на неё. Она немного провернулась. Ещё какое-то время все трое не проронили ни слова. Потом Майков сказал:

— Давай ещё разок попробуем включить тумблер разблокировки.

Хасан потянулся левой рукой к пульту и поддел пальцем тумблер. В этот же миг они вздрогнули от неожиданности: аналог сорвался с подвески и, «упав» с ничтожной высоты, качнулся на амортизационных стойках шасси.

— Вот так да! — уставились они друг на друга в изумлении.

Выпрямляясь, Стремнин проговорил:

— Выходит… выходит, в полёте кнопка провернулась от вибрации и почему-то сконтачила сама собой!.. В ней какой-то производственный дефект, это несомненно. Юра, зови электриков, пусть при нас разберут. Посмотрим.

Через пять минут, разобрав кнопку, заметили в ней ничтожный наплыв олова. Он-то при провороте штифта кнопки и мог являться замыкающим ток элементом.

А ещё через десять минут, узнав по какому-то «беспроволочному телеграфу», что аналог сорвался с замка, примчались Крымов и Рюриков: пришлось им прервать обед. Стремнин доложил, как происходило дело. Крымов спокойно выслушал и с лёгкой улыбкой сказал Рюрикову:

— Ну вот, и слава богу, Александр Владимирыч. Всегда радуюсь, когда удаётся докопаться до самого корня дефекта…

— Да, конечно, — кивнул Рюриков. — Необходимо выявить виновных такой небрежной пайки и строжайшим образом наказать! — проговорил он скороговоркой и жёстко.

— Ну за это я как раз спокоен, — ответил Крымов. — Для этой цели всегда найдутся старательные люди, с этой-то задачей справятся, Александр Владимирыч: виновных выявят и подготовят бумаги. — И, уже обращаясь к Стремнину, добавил: — Только, Сергей Афанасьич, не упустите из вида, а то ведь могут и переусердствовать…

А теперь к вам моё слово, Хасан. Позвольте мне перед вами извиниться: была ведь у меня мыслишка подленькая, но я её отогнал… Отогнал! — Последнее слово Крымов повторил громко, молодясь как-то по-простецки. — А потому, голубчик, я и имею право вас от всей души обнять и поздравить с блестяще выполненной вынужденной посадкой, со спасением аналога!

Хасан страшно засмущался; Крымов подошёл к нему и обнял по-русски, широко раскинув руки. Рюриков тоже засветился лучезарной улыбкой и сердечно потряс руку Хасана.

— Вы ведь, Хасан, не обедали? — спросил главный. — И вы, Сергей Афанасьич, и вы, Юрий Антоныч?

— Не до обеда было…

— Ну так поедемте ко мне. Мы ведь тоже с Александром Владимирычем только щец похлебали. Айда! И без того не викинг, Хасан будто ещё уменьшился, как бы сжался. Он страшно не любил есть в присутствии начальства и умоляюще взглянул на Стремнина. Тот ткнул его в бок.

— Спасибо, Борис Иваныч, мы подъедем сейчас на «газике».

— Отлично, отлично, чтоб щи не остыли.

* * *

В небольшой столовой главного конструктора овальный стол на десять персон. Кормили здесь просто и вкусно, но Стремнин предпочитал обедать с лётчиками, где любили и пошутить и посмеяться. Здесь же разговаривали приглушённо, а то и ели молча.

Но, как сразу же заметил Стремнин, главный сегодня держался раскованно. Когда сели за стол, он спросил официантку:

— Наташа, у меня там в заветной посудинке что-нибудь осталось?

— Есть-есть, Борис Иваныч!

— Налейте нам, голубушка, по рюмашке: поздравим именинника!

Наталья расставила хрустальные рюмки. Разливая коньяк, не выдержала:

— Позвольте поинтересоваться, Борис Иваныч, кто же именинник?

— Да ведь вот он, как маков цвет!.. Как же вы не догадались?

Все смотрели на Хасана, а он, в самом деле сильно покраснев, похоже, готов был соскользнуть под стол.

Главный встал с рюмкой в руке.

— Дорогой Хасан! Мы сегодня были свидетелями вашей виртуозности в лётно-испытательной работе. Я прикинул: в вашем распоряжении имелось от силы 40 — 45 секунд после внезапной отцепки… И вам, конечно, нужно было катапультироваться… Но вы, действуя изумительно чётко — ибо только так можно было в тридцать секунд (более чем скромного лимита времени!) запустить двигатель и вывести его на рабочие обороты, — сумели спасти исключительно ценную для нас машину! Позвольте выразить вам наше восхищение, поблагодарить вас и пожелать вам доброго здоровья!

Крымов подошёл к Хасану, чокнулся с ним, пригубил рюмку.

Тут и Александр Владимирович Рюриков, кашлянув, привстал со своего места:

— С удовольствием присоединяюсь к словам Бориса Иваныча… Хасан, дорогой, сердечно поздравляю вас с блестяще выполненной экстренной посадкой, спасшей ценную машину! Беру на себя смелость от руководства нашего главка выразить вам благодарность. Будьте здоровы и счастливы!