Опыты

Впрочем, литературные истоки фрейдкинского стиля следует искать не столько в Библии (кстати, одной из самых популярных книг на русском языке), сколько у нескольких его любимых авторов, имена которых иной раз появляются на страницах книги. Это Зощенко, Гашек, Стерн (и, как выясняется, Монтень). Зощенковская интонация узнается сразу, и сразу же ощущается ее искусная транспозиция в более приподнятый, лирический, что ли, регистр, с выходом на некий спокойный простор (у автора, в отличие от создателя «Перед восходом солнца», не «закрытое сердце»), но как бы по-стерниански — без утраты иронии.

Развития зощенковской традиции в тех или иных «серьезных» направлениях ожидать, пожалуй, естественно. Недаром Евгения Попова один критик назвал «помесью Зощенко с Достоевским». Фрейдкин реализует зощенковский потенциал совсем по-другому и тоже оригинально.

Москва, июль 1994 г.

Записки брачного афериста

Считаю своим долгом предуведомить читателя, что в силу особенностей своего литературного дарования я совершенно не владею искусством художественного переосмысления действительности. Таким образом, все описанное ниже — это абсолютно подлинные факты моей, к сожалению, небезупречной биографии, которые я не умел приукрасить ни целомудренным преувеличением, ни циническим умолчанием.

Итак, несколько лет назад я вступил в фиктивный брак с одной симпатичной молодой женщиной (назовем ее на всякий случай вымышленным именем Вера М.). Она, допустим, была художницей по тканям, и ей понадобилась московская прописка, чтобы стать членом московской секции Союза художников СССР, между тем как сама она имела прописку, кажется, в городе Пушкино. А я по счастливому стечению обстоятельств испытывал в то время острую нужду в деньгах. То ли я тогда нигде не работал, то ли работал, но зарабатывал слишком мало и не мог удовлетворить всех своих скромных потребностей. А может, на мне висел какой-нибудь срочный долг — не помню. Могу сказать только, что гонорар мой за это отчасти противозаконное деяние выражался совсем не такой астрономической суммой, какую может представить читатель, искушенный в подобного рода махинациях.

Словом, сходили мы с Верой М. в мой районный ЗАГС и зарегистрировали наши отношения. Причем поскольку Вера М. была к тому времени уже совершенно недвусмысленно беременна от одного своего друга (назовем его на всякий случай вымышленным именем Вася К.), то все предприятие прошло у нас исключительно гладко и без обычной в этих случаях волокиты, так как сотрудники ЗАГСА почему-то отнесли беременность Веры М. на мой счет, а мы, со своей стороны, не сочли в тот момент уместным опровергать столь лестное для нас обоих предположение.

Выпили мы, помнится, после этого торжественного события пару бутылок «Салюта», прописал я Веру М. в своей коммуналке, и зажили мы как будто ничего и не случилось, то есть я сам по себе, а Вера М. — со своим Васей К. Кажется, они где-то снимали квартиру или жили у друзей, поскольку, как читатель может догадаться, Вася К., подобно своей подруге, тоже не был москвичом и только надеялся, благодаря ее аферам, со временем им стать.

А надо сказать, что незадолго до того, как вступить в фиктивный брак с Верой М., я однажды уже имел счастье состоять в фиктивном браке с некой молодой особой (назовем ее на всякий случай вымышленным именем Люся С.). Она, предположим, окончила факультет журналистики МГУ им. Ломоносова и, естественно, не хотела уезжать из Москвы по месту прежней прописки — в Каширу или, может быть, в Коломну — не помню. А я в то время не то не нуждался в деньгах, не то нуждался в них не так остро, как обычно, но почему-то пошел на это дело совершенно бескорыстно. Словом, прописал я тогда Люсю С. в своей комнате, и зажили мы как ни в чем не бывало, то есть я сам по себе, а Люся С. — с одним своим другом (назовем его на всякий случай вымышленным именем Лева Б.).

Причем это изменение социального статуса совершенно не отразилось на моем образе жизни и до такой степени не отягощало подкорку моего головного мозга, что когда на работе (а я, кажется, работал в ту незабвенную пору заведующим культмассовым отделом Дома культуры Московской окружной железной дороги) узнали о моей женитьбе и поинтересовались, как зовут мою жену, то я абсолютно искренне ответил: «Не помню. Надо посмотреть в паспорте, там записано», чем весьма усугубил свою и без того сомнительную репутацию.