Опыты

- Сволочь ты, Лёха!- поделился он радостной новостью. С его длинного хайра и рюкзака стекали редкие капельки воды- он ещё и под дождём стоял.

- Колюня, я опоздал!- столь же радостно известил его я, на случай, если он вдруг сам не заметил.

- На,- он вынул из тьмы полбутылки "Клинского Тёмного",- всё выпил, пока тебя ждал.

Я с наслаждением отхлебнул тёплого крепкого пива и, закрыв глаза, простил миру,- так уж и быть!- три-четыре прежних обиды.

- Сейчас мы, господин Харитонович, на рынок сходим,-сказал я,- надо курева да картошки купить, а потом ко мне, Руст, наверное, уже там будет.

Не думаю, чтобы Колюня так уж сильно всему этому обрадовался, но последовал за мной без бурчания и рассуждений. Мы перешли дорогу и спустились в подземный переход.

Там, в относительном тепле у табачного киоска, я неизвестно зачем долго глядел на витрину, на которой меня мог интересовать только "Беломор". Наверное, отогревался. С мокрого Колюни быстро накапала лужица. В переходе витал глухой шум, ропот массы проходящих туда и сюда людей. Господи, и ведь почти все непонимающие! Идёт и не понимает. Уж не знаю, что он там не понимает, но идёт и даже не задумывается. Видно.

- Лёх, давай быстрей!- Возмутился, наконец, Колюня. Я спохватился и, поспешно купив "Беломор", зашагал по переходу на рынок. На ходу я вынул папиросу и, обмяв мундштук на аккуратный прямоугольничек, закурил. Солоноватый дым бодрил, хотя и говорят, что курить натощак- только нервы портить. Один нехороший знакомый сказал мне как-то, что обминать беломорину в прямоугольник- снобизм. Я, конечно же, возгноился, но про себя отметил, что полностью согласен. Сноб, Sine Nobilis, лишённые достоинства, городская чернь. Если бы этот термин придумали русские, то определение ему было бы: "Лишённые достоинства, а туда же- выпендряются!" Да, замысловато обминать мундштук беломорины- выпендрёж. Как и прикуривать её от Зиппы. Но уж вот уж так уж сложилось! Извините, традиция!

Мы вынырнули на поверхность в эпицентре нашей огромной оптовки и двинулись к её овощной окраине. Последние покупатели бродили между смутно электрифицированными рядами в поисках не вполне ещё синих кур и селёдки подешевле. Но лишь у овощных лотков я в полной мере осознал свой просчёт. Дело в том, что в наших широтах по ночам обычно темно, а электричества в овощных рядах нет.

На открывшемся нам обширном пространстве смутными громадами высились грузовики, тени с мешками перебегали от одного к другому и о чём-то тихо гортанно договаривались, блистая глазами. Мне это напомнило некий заговор. Заговор Фиеско в Генуе. Тут же сноровисто курсировали какие-то бабушки, явно оснащенные ночным видением, и бодренько торговались с последними продавцами. Я тоже не терял надежды и рысью бегал от лотка к лотку, но тщетно. Темно было.

- Лёх, ты что-нибудь видишь?- Нарисовался во тьме Колюня.- Я- нет. Я, наконец, понял, что такое рынок. Это место, где продают маленькие круглые серые предметики. Желательно ночью.

- Да. Пардон, обздался. Ничего не видно. Типа как "махнёмся не глядя". Ну ладно, проживём мы без этой картошки, может, Руст чего поесть купит.

И мы двинулись к выходу, к дальнему, так как прошли рынок почти насквозь. У ворот стояли "Жигули"-шестёрка, из приоткрытой форточки таинственно доносилась восточная музыка, некие приглушённые голоса, огонёк сигаретный там прыгал. Мне показалось, уж не знаю, почему, что в машине сидит человек одиннадцать. Представилось, как там внутри дастархан ковром застелен и кальян дымится...

Но тут мы вышли с рынка и повернули вдоль его ограды обратно к дому. На автобусной остановке мент хлопал по карманам прилично одетого дядю и дудел грубым голосом, дядя ответно дудел голосом вежливым. Наконец, мент отчётливо гуднул уже где то позади: "Пройдёмте!" И повёл несчастного дядьку к машине.

В ту же секунду вдали показался бешено несущийся навстречу нам человек, и через несколько мгновений, размахивая руками, пролетел мимо. Вблизи было видно, что на самом деле он настолько пьян, что просто остановиться не может, и сколько он уже так бегает- тайна велика есть. Бежал он наклонившись вперёд под острым углом, и метров через десять, споткнувшись, с размаху упал ничком в лужу, как раз за спиной мента, сажавшего задержанного интеллигента в машину. Страж закона лениво обернулся, глянул на недвижное тело, обошёл своё авто и сел за руль. Тело не двигалось. Мы с Колюней неуместно и глумливо расхохотались. Мент одарил нас тяжёлым взглядом и уехал.

- Отчаянно мужик бежал. Просто-таки всё отринув.- Констатировал Колюня.