Опыты исследования личной истории

«А я добрая, – неожиданно вставила генеральша, – и если хотите, я всегда добрая, и это мой единственный недостаток, потому что не надо быть всегда доброю. Я злюсь очень часто вот на них, на Ивана Федоровича особенно, но скверно то, что я всего добрее, когда злюсь. Я давеча, пред вашим приходом, рассердилась и представилась, что ничего не понимаю и понять не могу. Это со мной бывает; точно ребенок. Аглая мне урок дала; спасибо тебе, Аглая. Впрочем, все вздор. Я еще не так глупа, как кажусь и как меня дочки представить хотят. Я с характером и не очень стыдлива. Я, впрочем, это без злобы говорю….»

В этом отрывке присутствуют описания психических состояний, но в большинстве своем они представляют собой перечисление личностных свойств и диспозиций («добрая», «ничего не понимаю», «точно ребенок», «стыдлива»). Однако есть и высказывания другого рода: генеральша принимает в расчет, как другие люди ее воспринимают («Я еще не так глупа, как кажусь»), и намекает на то, что некоторые психические состояния могут иметь защитную природу, т. е. направлены на снижение негативного аффекта или его проявлений («рассердилась и представилась, что ничего не понимаю»). В целом этот фрагмент можно было бы оценить в 3 балла (ограниченная рефлексия).

Перспективы исследований

Если теперь задаться вопросом, каковы возможные сферы применения описанного нами метода, то прежде всего нужно указать на область изучения самосознания субъекта. Метод анализа РФ образует альтернативу опросниковым методам, будучи в то же время объективируемым и достаточно валидным инструментом. Данная методика, хотя и является достаточно трудоемкой, позволяет проследить формирование самопонимания и осознания себя в динамике, что невозможно осуществить другими способами. Так, уже в рамках одного интервью о привязанности для взрослых можно заметить изменения РФ на протяжении разговора, а также выявить круг тем, где уровень РФ снижается или, наоборот, возрастает. Если же обратиться к изучению психотерапевтического дискурса, имея в своем распоряжении последовательно запротоколированные сеансы, то можно получить уникальные данные о постепенном формировании РФ по ходу продвижения психотерапевтического процесса. При этом создается также возможность обнаружить взаимосвязи между уровнем рефлексивности психотерапевта и динамикой развития РФ у пациента; есть основания предполагать, что такого же рода взаимосвязи проявляются в онтогенезе, во взаимодействии ребенка с ухаживающим за ним взрослым. Изучая тонкие механизмы взаимодействия в ходе психотерапии, можно было бы сделать выводы об аналогичных процессах, происходящих между детьми и их родителями.

Особый интерес может иметь исследование выраженности РФ у субъектов, характеризующихся теми или иными проявлениями психопатологической симптоматики, наличием симптомов посттравматического стресса и пациентов, страдающих различными психическими и психосоматическими нарушениями. Можно ожидать, например, что у больных с психосоматическими расстройствами способность к рефлексии окажется в целом сниженной, а у посттравматических пациентов будут наблюдаться провалы РФ при обращении к темам, связанным с травматическим событием.

Еще одно направление исследований – анализ различных текстов, авторы которых обращаются к некой аудитории с целью оказания на нее влияния. Эти тексты, чтобы быть действенными, должны включать известную долю рефлексивности; например, убедительность политического дискурса можно было бы описать и оценить с точки зрения учета автором текста психических состояний адресата и частоты обращения к этим состояниям. Можно предположить, что существует некий оптимум рефлексивности, выход же за его пределы влечет за собой снижение действенной силы выступления. Это же относится и к разного рода рекламным текстам, построенным на принципе провоцирования (см.: Степанов, 2005): поскольку основная функция провокативного поведения – это взаимная регуляция и коррекция поведения субъектов, то в зависимости от уровня РФ участников общения эта взаимная регуляция будет более или менее успешной.