Опыты исследования личной истории

Принципиально новый этап в исследовании привязанности представляют собой работы М. Мэйн и ее сотрудников, связывающие поведенческие стратегии детей с ментальными репрезентациями их родителей (Main et al., 1985; Main, 1995). В начале 1980-х годов Мэйн предложила использовать нарратив для оценки привязанности, исходя из того, что ментальные процессы различаются столь же очевидно, как и поведенческие и что те и другие отражаются в языке (Main et al., 1985). М. Мэйн с сотрудниками разработала полуструктурированное интервью для взрослых людей, содержащее вопросы, касающиеся их детского опыта привязанности к значимым другим и того значения, которое они в настоящее время приписывают этому детскому опыту. В основу этого метода легли следующие идеи, почерпнутые из теории привязанности Боулби: а) рабочие модели привязанности функционируют, по крайней мере, частично, неосознанно; б) рабочие модели базируются на реальном опыте взаимодействия ребенка; в) рабочая модель начинается формироваться уже на первом году жизни ребенка; г) представления ребенка о привязанности детерминируют его поведение и аффективную оценку опыта; д) мышление на уровне формальных операций позволяет индивиду наблюдать и оценивать данную систему отношений и, следовательно, модель может быть изменена при неизменности реального опыта.

В соответствии с описанными выше положениями было разработано полуструктурированное «Интервью о привязанностях для взрослых» (Adult Attachment Interview, AAI), в котором респонденту задавали общие вопросы о том, как он представляет свои отношения с родителями (или замещавшими их людьми) в детстве; просили вспомнить повседневные эпизоды взаимоотношений с ними, в которых, как ожидалось, должна быть активирована потребность в привязанности (ситуации разлуки, болезни и т. п.); предлагали рассказать о переживаниях, связанных с утратой кого-либо из близких; и наконец, просили описать влияние, которое поведение родителей имело для развития личности респондента. Интервью записывалось на аудио– или видеокассеты и транскрибировалось. Получаемый материал подвергался дискурс-анализу в соответствии с определенными правилами.

В 1985 г. вышла в свет работа Мэйн, Каплан и Кэссиди (Main et al., 1985), в которой сообщалось, что классификация представлений о привязанности родителей на основе оценки AAI значимо коррелирует с типами поведения их детей в «ситуации чужого», полученными при обследовании пятью годами раньше. Спустя 18 месяцев было проведено новое исследование тех же детей и родителей, которое дало аналогичные результаты. Само интервью было при этом проверено с точки зрения его психометрических свойств. Система оценки на протяжении последующих 15 лет претерпела некоторые изменения и была усовершенствована, однако руководство к исследованию до сих пор не опубликовано, и обучение экспертов возможно лишь в непосредственном контакте с создателями метода.

Общие же принципы анализа вербальных транскриптов по М. Мэйн предполагают, что эксперты пользуются несколькими системами оценки: оценка родительского поведения со слов респондента, оценка ментальных репрезентаций респондента, а также оценка когерентности дискурса. Для оценки родительского поведения, отдельно отца и матери, используются следующие категории: любящее, отвергающее, пренебрегающее, вовлеченное, доминантное. Для оценки ментальных репрезентаций используются категории: идеализация, настойчивое отсутствие воспоминаний, активный гнев, умаление достоинств, страх утраты, метакогнитивный мониторинг и пассивность речи. Оценка когерентности дискурса основывается на правилах Грайса (Grice, 1975). Высокая когерентность отмечается в случаях, когда нарратив характеризуется: а) наличием хорошего качества (правдоподобностью, непротиворечивостью, логичностью); б) определенным

количеством (нарратив достаточно развернут, но не чрезмерен, содержащаяся в нем информация позволяет эксперту понять изложенное); в) релевантностью

(нарратив содержит ответ на заданный вопрос; г) определенной манерой изложения (респондент использует индивидуально окрашенный, лексически богатый язык, а не жаргон и «штампы»).