Опыты литературной инженерии. Книга 1

Молодые исхитрились укрыться вдвоем одной простыней и шинелью младшего лейтенанта. Внуку портретиста при справедливом дележе достались левый рукав и воротник.

До полуночи они перешептывались в полном мраке. Потом по очереди совершили вылазку на край полянки. После вылазки еще какое-то время возмущались теми, кто уверял, что комары по ночам не летают! Милочка с досадой обнаружила у себя под боком колючую сосновую шишку, которую впопыхах не заметил и не удалил помощник прораба – Ге. В своей оплошности мл. лейтенант признался и получил легкий выговор.

Дождь перешел в сущий ливень, что для шалаша оказалось выше его защитных возможностей. Закапало сразу в нескольких местах. Заткнуть течи было нечем, оставалось только уклоняться от неизвестно откуда срывавшихся капель и терпеть.

К утру измученные сыростью и холодом супруги забылись в тяжкой дреме, согревая друг друга телами. Дождь прекратился, небо расчистилось. Утро пришло ясным и ощутимо прохладным. Комары ехидно шушукались в мокрых кустах. Выскочивших на свет божий энтузиастов утренней согревающей зарядки они встретили восторженным воем и немедленно загнали обратно в шалаш. Реппелент смыло дождем, и Робинзон с Пятницей попали в настоящую осаду.

По мере того, как всходило солнце, наглость комаров приобретала воистину бандитский размах. Они умудрялись просачиваться сквозь еловые лапы и преследовали несчастных поселенцев, мечущихся под сводами совершенно потерявшего надежность убежища.

По всем канонам военной науки была самая пора трубить отход, то есть отдавать приказ на ретираду, то бишь драпать. Промедление грозило необратимыми потерями и травмами, несовместимыми с жизнью, так как уже несколько раз супруги ощутимо столкнулись лбами. Прихватив все, что могло пригодиться в кочевой жизни и послужить дарами в новом приюте, внук классика русской живописи со своей благоверной резво помчался вверх по тропинке, к спасительному хутору.

Фрагмент 7

Хозяева хутора встретили молодых с распростертыми объятиями. Баба Ядвига снова накормила их до полной обездвиженности, а Вой цех Людвигович предложил пройтись с ним на экскурсию, но, конечно же, после восстанавливающего утреннего сна. Баба Ядвига постелила еще не отошедшей от схватки с комарами молодежи в отдельной комнатке, украшенной расшитыми орнаментом занавесками и настенным плюшевым ковриком с пятнистыми оленями. Орнамент представлял собой сплетение стилизованных еловых лапок, что роднило уютную комнатку с недавно покинутым шалашом и гармонизировало переход к новой счастливой жизни. Без сырости, холода и растреклятых комаров!

До обеда Милочка со своим Робинзоном проспали без сновидений. Все, что было на них надето, самостоятельно высохло на спинках кровати. Кот, просочившийся в дверную щель, нежился на одеяле, задрав все четыре лапы вверх в выемке, образовавшейся между лежащими бесчувственными телами.

Место для хутора было выбрано с умом. Большая поляна не давала комарам укрытия, и они давно плюнули на безнадежную затею поживиться хуторянами. От обеда уклониться не удалось. Поэтому последующий за сим час молодые отсиживались на крыльце в компании с благодушным упитанным котом.

Закончив сгребать сено на дальнем конце поляны, к слегка осоловевшим супругам подошел Вой цех Людвигович, присел на крыльцо и достал из кармана жилета неразлучную трубку.

– Так пойдете зе мноу на шпацер (прогулку)? – обратился он с сильным польским акцентом к супругам, ставя ударение на «о» в слове пойдете.

– С удовольствием, – дружно ответили беженцы.

Хозяин еще минут пять отдыхал, попыхивая вкусным дымком, затем выколотил трубку о балясину крыльца, встал и сделал приглашающий жест даме в направлении березовой рощицы на восточной окраине поляны.

Там, в редколесье, среди пышной некошеной травы, проглядывали бесформенные глыбы серого, кое-где поросшего черным лишайником бетона.

Фрагмент 8

– То велика война, – тихо пояснил Вой цех Людвигович, ставя ударение в слове война на первом слоге. – То все сорок первый. Германцы катили механизованы, как морська волна. Ту был укрепрайон. Небольшенький такой. Дальше аэродром с бомбардовцами. Германцы и его захватили прямо со всей авиацией. Но на укрепрайоне им по зубам дали крепко. Там, где сейчас лес, поле было колхозное. После того боя стало оно похоже на свалку металлолома. Особенно много грузовиков пожгли наши. Я пацаном был, смотрел на бийку со своего огорода. Хорошо видно было и интересно. Хотя и страшно. Но в нашу сторону ничего не летело. Мы с соседями, Алексой и Богданом, даже окопчик себе выкопали, пока немцы подходили. Хотели спрятаться, а тут такое! Мои все под подлогом (полом). А пацаны убёгли. Смотрели, как самолеты с крестами налетели, как бомбили укрепрайон. Вот что от него осталось.

Как германец пришел, жить стало страшно. Стреляли людей за звёнзек (связь) с партизанами. Потом ойца (отца) застрелили. Хотя он не партизан был, а конюх.