Опыты научные, политические и философские (Том 3)

В те дни, когда народ не имел никаких политических прав, жалобы на его порабощение слышались очень редко; когда же свободные учреждения в Англии достигли такой высокой степени развития, что наш политический строй сделался предметом зависти народов континента, - нарекания на аристократический образ правления все росли и росли, пока не привели к значительному расширению прав и привилегий граждан, после чего вскоре начались новые жалобы на дурное положение вещей, вытекающее из того, что вышеупомянутое расширение недостаточно. Если мы припомним, как обращались с женщиной в эпоху варварства, когда она таскала на себе тяжести и выполняла все работы, а в пищу получала только объедки, остававшиеся после мужчин; если проследим, далее, ее положение от средних веков, когда она прислуживала мужчинам за трапезой, и до наших дней, когда во всех наших общественных начинаниях требования женщин всегда выдвигаются на первый план, - мы увидим, что в пору наихудшего отношения к женщине, она, по-видимому, наименее сознавала, что к ней относятся дурно; теперь же, когда ей живется лучше, чем когда бы то ни было, ее недовольство своим положением все растет, и она заявляет о нем с каждым днем все громче, причем самые громкие вопли несутся из женского "рая" - Америки. Сто лет тому назад едва ли можно было найти хоть одного человека, который бы при случае не напивался допьяна, а неспособность выпить бутылку-другую вина вызывала общее презрение, но тогда не возникало никакой агитации против пьянства; теперь же, когда за последние пятьдесят лет добровольные усилия общества трезвости, в связи с более общими причинами, привели людей к сравнительной трезвости, раздаются громкие требования законов для предупреждения гибельных последствий торговли крепкими напитками. То же самое с образованием. Несколько поколений назад умение читать и писать на практике ограничивалось высшими и средними классами населения; требования элементарного образования для рабочих никем не высказывались, а если и высказывались, то вызывали только смех; но когда при наших дедах, стала распространяться, по почину немногих филантропов, система воскресных школ, за которыми последовало учреждение приходских (day-schools), вследствие чего лица, умеющие читать и писать, перестали составлять исключение в массе, а спрос на дешевую литературу сильно возрос, - тогда начали кричать, что народ гибнет от невежества и что государство должно не только воспитывать народ, но и насильно давать ему образование.

То же самое замечается и относительно пиши, одежды, жилища и жизненных удобств населения. Во всех этих отношениях положение его с течением времени несомненно улучшается. Не говоря уже о первобытной варварской эпохе, прогресс сразу бросается в глаза, если сравнить время, когда большинство крестьян питалось ячменным или ржаным хлебом и овсяной мукой, - с нынешним, когда везде распространено потребление белого пшеничного хлеба; или дни, когда носили грубые одежды до колен, а ноги оставались голыми, - с нашими, когда у работника, как и у хозяина, все тело прикрыто платьем, состоящим из двух и более слоев ткани, древнюю эпоху лачуг в одну горницу без печной трубы или XV век, когда даже в помещичьих домах стены были по большей части не обшиты панелями и не оштукатурены, - с нашим, когда в любом крестьянском коттедже не меньше двух комнат, а в домах ремесленников обыкновенно их несколько, причем всюду имеются печи, камины, окна со стеклами, большею частью также обои и крашеные двери. Стоит провести такого рода параллель, и достигнутый в этом отношении прогресс, повторяем, становится очевиден.