Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе]

Загремели трубы, и начинается бой гладиаторов, не показательный, настоящий, как на поле сражения. Выделяются пары гладиаторов из известных или наиболее упорных, тысячи и тысячи зрителей следят за поединками своих любимцев с замиранием сердца и с жаждой исхода, и он возникает то тут, то там, - у кого-то разбит или сорван щит, или меч сломался, ему в бок вонзают короткий меч, и кровь фонтаном льется, - упоительная радость проносится по амфитеатру, ибо это и есть венец грандиозного зрелища, ради которого здесь все собрались.

Что ни говори, это эстетический феномен для римлян, как для греков победа атлета на Олимпийских играх или гибель героя на сцене, без показа момента убийства, о чем лишь сообщается, а впечатление более сильное, чисто художественный эффект катарсиса. Для римского же чувства жизни и красоты этого было мало, необходим обнаженный натурализм реального действия, как на поле сражения, только на арене, что создает эффект бескорыстного любования ужасным зрелищем.

Число раненых и убитых гладиаторов растет, тела, еще истекающие кровью, служители крюками волочат в камеру для складывания трупов. Бой гладиаторов затихает, и выходит на арену знаменитый борец; чтобы продемонстрировать свою силу, он вызывает двух дюжих фракийцев и разом управляется ими, ибо он пользуется и мечом, поединок без правил, так сказать. Выходит его противник, тоже из непобедимых. Поединок длится долго, пока один из них не будет убит, к ужасу и восторгу публики. Бой гладиаторов возобновляется, публика уже неистовствует, желтый песок арены весь в пятнах и потоках крови.

И тут объявляется перерыв. Над амфитеатром проливается дождь при помощи насосов, лужи крови засыпаются песком; на арене появляются фокусники, клоуны, эквилибристы - нечто вроде интермедии, а публику угощают закусками, сластями, холодными напитками и фруктами. Как же, праздник, один из праздничных дней Рима.

Что же еще? Пронеслись звуки рога. На арену выбегает целое стадо грациозных газелей. Им кажется, что они обрели свободу и радостно прыгают по песку. Какое прекрасное зрелище! Но публика, проявляя нетерпение, ожидает тех, кто погонится за газелями. Стая голодных молосских псов уже несется за стадом газелей, летящих по кругу арены в поисках выхода; некоторые из них останавливаются как вкопанные, обращая удивительные глаза на людей, ожидая  от них защиты и помощи, а на них набрасываются псы, в одно мгновенье расправляясь с ними, что доставляет публике сладострастный восторг. Такова участь всех газелей. Расправа полная.

На арене голодный медведь и человек, у которого хватает ума набросить на голову зверя платок. Медведь смешными движениями пытается освободиться от платка, - клоунада? Нет, человек вонзает короткий меч в медведя, который поднимает страшный вой, и падает.

На арене львица; ее многие зрители знают и приветствуют; выпускают четырех бестиариев, с подобными львица уже чинила расправу, к восторгу публики, но на этот раз она не хочет бросаться на людей. Тогда откуда-то летит стрела и ранит львицу, чтобы она разгневалась; она мечется с жалобным воем - и две стрелы добивают ее. Бой не удался, и львица понесла наказание.

На арене бык; выпускают пантеру; происходит отчаянная борьба; инициативу проявляет пантера, она прыгает раз за разом на быка, которому удается зацепить ее рогами, но поединок продолжается; раненая пантера снова  бросается, на этот раз бык рогами выворачивает ее внутренности, к полному восторгу публики.

Такого рода празднество длится до вечера. Для всех незабываемое зрелище и радость. Только неизвестно чему. Когда же волнение и радость станут притупляться, гладиаторские бои и травля зверей станут происходить ночью, при свете факелов.

Постоянные сражения между людьми, охота зверей друг на друга в лесах и охота людей на зверей перенесены на арену аифитеатра в их чистом и концентрированном виде, чтобы доставлять волнение и радость, как от произведений искусства. Такова римская эстетика, в которой проступает идеология Римской империи, идеология величия и могущества, с утверждением мирового владычества Рима.

Но всякое величие и могущество быстро оборачиваются утомлением, такова природа человека, что демонстрируют императоры в жестокостях в собственном кругу, и это же происходит с государством как социальным организмом. Утомление и страх порождают мистические настроения и верования всякого рода. Римляне поклоняются и Исиде, и Митре, а затем и Христу с его учением, прямо противоположным римскому духу, и становится ясно: христианство - порождение римского духа, его самоотрицание, с распадом Римской империи.

    2007 г.

Классическая древность Китая

I