Опыты психологии самопознания

вании разделены таким образом. Но мы не начинаем нашу жизнь в этой войне с самим собой. И если человек не равнодушен к превратностям своей жизни, он может ясно увидеть это разделение и - главное - в самом процессе его обнаружения начать избавляться от него. С точки зрения экспериментатора это может показаться уходом в <субъективизм>, но на определенной ступени человек обнаруживает, что дихотомия <субъективное-объективное> - ложная дихотомия.

Чтобы сделать это более ясным, вернемся еще раз к предполагаемой противоположности экспериментального и клиницистского подходов. В чем главный пункт расхождения? Мы уже подошли вплотную к тому, чтобы выразить это непосредственно. Методология и мировоззрение экспериментального подхода, порожденные физикой, стремятся, насколько возможно, обращаться с живым как" с неживым. Исследователь, отвлекаясь от своей телесной воплощенности, тщетно стремится превратиться в бесплотный глаз, изучающий живое как бы с точки зрения безличного, но наделенного значительным интеллектом инструмента. При этом он видит деятельность, которая управляет другой деятельностью, - что, безусловно, справедливо, -но не в состоянии обнаружить ничего другого. Мы осмелимся утверждать, что с точки зрения обесчеловеченного наблюдателя (а это, повторяем, и есть тот идеал, к которому стремится наука) это все, что можно увидеть, как бы далеко не продвинулось исследование. Более того, в рамках целей, о которых говорят многие науки, включая часть психологии, как в теории, так и в прикладных областях, нет не только возможности, но и желания выходить за эти пределы! Это знание, истинное и проверенное в условиях контролируемого наблюдения. Это дает человеку значительные возможности актуального и потенциального управления условиями его жизни. Но это не есть его жизнь!

В противоположность этому клиницист стремится ко все более интимному контакту с деятельностями человеческого организма, как они им проживаются. Пациент приходит с представлениями о себе, которые являются смесью фактов и воображения. Но это и есть то, что он замечает в себе и в своем мире. Это не безлично, наоборот, это в высшей степени лично. Он ждет от терапевта не знания (в виде словесных утверждений), которое правильно описало бы его ситуацию, возможности ее трансформации и необходимые для этого процессы. Нет! Он ищет облегчения - и это не вопрос слов.

В пределах своих возможностей (а все мы ограничены) клиницист эмпатирует пациенту, то есть переживает его опыт посредством своего собственного опыта. Он ведь тоже человек, проживший свою жизнь. Когда пациент говорит о себе, врач не скажет: <Пожалуйста, будьте более объективны в своих утверждениях, иначе ваш случай не будет иметь значения>. Напротив (и в особенности с пациентом <вербального> типа) терапевт постарается, чтобы он становился все менее скрытным, менее безличным, менее сдержанным, и отстраненным от самого себя. Терапевт постарается помочь пациенту разрушить барьеры, которые он воздвиг между <официальным я> - тем фасадом, который он представляет на обозрение общества, и его более субъективным <я> - чувствами и эмоциями, которых, как ему говорили (а позже он и сам стал себе это говорить) - мужчина или взрослый человек не должен иметь. Эти отбрасываемые части обладают колоссальной жизненной энергией; и сколько энергии нужно тратить, чтобы продолжать их отбрасывать! Вся эта энергия может быть возвращена <субъекту> и найти лучшее применение.

Мы считаем человеческий организм активным, а не пассивным. Например, сдерживание определенного поведения - это не просто отсутствие этого поведения в его внешнем выражении; это именно <держание> его внутри себя. Если сдерживание убрать, то удерживаемое не просто пассивно проявится; человек активно, энергично осуществит это поведение.

С <объективной> точки зрения человеческий организм - это инструмент, управляемый откуда-то извне Это управление может называться <причинно-следственными отношениями>, <влиянием среды>, <социальным давлением> или чем-то еще, но в любом случае организм оказывается обладателем непрошеного наследства. Эта установка стала столь распространенной, что человек начинает чувствовать себя безучастным свидетелем собственной жизни. Он игнорирует или отрицает, что сам - хотя бы до некоторой степени - создает собственную ситуацию; .например, активно порождает свой невротический симптом. Конечно, в <объективном> отношении к себе есть определенные плюсы, связанные с возможностью увидеть собственное поведение со стороны. Но это усугубляет тенденцию говорить с собой и о себе таким образом, как будто говорящий находится где-то вне пределов органической жизни с ее ограничениями.