Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла

10. Справедливо то, что можно вообразить себе возможные миры, где нет греха и несчастий, и в них можно устроить все, как в утопических романах, например в «Севарамбах»[58]; эти миры в отношении блага будут гораздо ниже нашего. Я не могу показать вам этого в деталях, потому что могу ли я знать и могу ли я представить бесконечное число миров и сравнить их друг с другом? Но вы должны признать это вместе со мной ab effectu[59], потому что Бог избрал этот мир таким, каков он есть. Мы знаем также, что зло часто служит причиной добра, которого не было бы без этого зла. Часто даже двойное зло дает бытие одному великому добру:

Et si fata volunt, bina venena juvant[60]

.

Так две жидкости производят иногда сухое тело, как это происходит с винным спиртом и экстрактом урины в опытах ван Гельмонта; так два холодных и темных тела дают сильное пламя, как это происходит с кислотой и ароматическим растительным маслом, соединяемыми г-ном Гофманом. Иногда армейский генерал допускает счастливую ошибку, которая приносит ему победу в большом сражении; и не поют ли на пасхальной всенощной в церквах католического обряда:

О certe necessarium Adae peccatum,
Quod Christi morte deletum est.
О felix culpa, quae talem ac tantum
Meruit haberere demptorem[61]

.

11. Знаменитые прелаты галликанской церкви, писавшие папе Иннокентию XII против книги кардинала Сфондрата о предопределении, так как придерживались начал св. Августина, высказали положения, весьма пригодные для прояснения этого великого вопроса. Кардинал даже предпочитал, кажется, состояние умерших до крещения детей царству небесному, потому что грех есть величайшее из зол, а дети эти умерли невинными, не совершив никакого настоящего греха. Ниже мы скажем об этом подробнее. Господа прелаты верно заметили, что это мнение плохо обосновано. Апостол (Рим. 3, 8) справедливо, говорят они, порицает совершение зла ради добра; но нельзя порицать того, что Бог по своему высочайшему могуществу извлекает из допущения грехов большие блага, нежели те, которые были возможны до грехов. Поэтому мы не должны радоваться греху, от которого Бог предостерегает нас, но должны верить тому же апостолу, который говорит (Рим. 5, 20), что там, где умножается грех, находится в избытке благодать, и должны помнить, что вследствие греха мы стяжали самого Иисуса Христа. Таким образом, очевидно, что, по убеждению этих прелатов, последствия поступков, включавших грех, могли быть и действительно были лучшими, нежели те последствия, которые могли быть без существования греха.

12. Во все времена пользовались сравнениями, заимствованными от чувственных удовольствий, соединенных с ощущениями, приближающимися к болезненным, для пояснения того, что нечто подобное происходит и при интеллектуальных удовольствиях. Немножко кислоты, остроты и горечи часто нравится нам больше сахара; тени усиливают цвета, и даже диссонанс, появляющийся в должном месте, рельефнее представляет гармонию. Мы хотим, чтобы нас приводили в трепет канатоходцы, готовые упасть; нам нравятся трагедии, почти заставляющие нас плакать. Разве мы наслаждались бы здоровьем и воздавали за него должное благодарение Богу, если бы никогда не испытывали болезни? И не требуется ли в большинстве случаев немного скорби для того, чтобы сильнее ощущать благо, т. е. осознавать его более великим?

13. Но скажут, что бедствия велики и существуют в огромном числе, – ошибаются. Только недостаток внимательности уменьшает наши блага, и надо, чтобы эта внимательность вызывалась некоторой примесью зла. Если бы мы обыкновенно были больны и только изредка бывали здоровы, то мы прекрасно осознавали бы это благо и были бы менее чувствительны к нашим скорбям; тем не менее не следует ли желать, чтобы здоровье было обычным, а болезнь редкой? Восполним же своим размышлением то, чего недостает в нашем восприятии, чтобы сделать для себя благо здоровья более ощутимым. Если бы у нас не было никакого представления о будущей жизни, то, думаю, немного нашлось бы людей, которые с приближением смерти не пожелали бы возвратиться к жизни с условием пережить ее с той же мерой блага и зла, в особенности же если бы благо и зло не были прежнего вида; люди довольствовались бы этой переменой, не домогаясь лучшего состояния, нежели то, которое было ими пережито.