Оракул

Вскоре Анфея вышла на Москворецкую набережную. В зареве заката она сразу узнала и мост, и Кремль. Он был точно такой, как на давней картинке на стене в их избушке. Не обращая внимания на расцвеченный прожекторами храм Василия Блаженного, она пошла прямо вдоль Кремлевской стены и оказалась у входа в Александровский сад. Узкая полоска городского леса, оставшаяся еще от прежней дубравы, встретила ее морозным хрустом и дрожью ветвей. Она отломила сосульку с обледенелой ветки. Терпкий лед обжег язык, но вода была «мертвой», пропитанной пылью и резкими запахами города. Среди деревьев ей было легче дышать, и она чувствовала себя почти в безопасности. Анфея прижалась щекой к стылой липе и опустилась на лавочку с прихотливо выгнутой спинкой. Усталые веки закрылись сами собой, и в памяти всплыло прощание с Лебяжьим…

В тот день окрепшая мать впервые ушла на обход. Анфея проводила ее и вернулась к избушке. Едва слышный рокот вертолетного двигателя вскоре перерос в мощный рев. Ветер донес крики и выстрелы. Анфея прыгнула в лодку и поплыла к острову. Задыхаясь, пробежала к скалам по едва приметной тропе. Вход в биосферу был открыт, бронзовая крышка с цифровой панелью откинута на петлях. В лицо пахнуло терпкой плесенью. Могучие легкие биосферы омертвели и больше не прокачивали воздух. На земле лежала задохнувшаяся птица. Множество мертвых бабочек усеяли тропу и смешались с падающими листьями. Стеклянный купол биосферы померк и отдавал мертвенной желтизной. Деревья роняли тусклую листву и сморщенные недозрелые плоды. Черные блестящие грибы выстроились вдоль тропы в том месте, куда, невзирая на все предосторожности, были занесены споры с поверхности. Звери, сбившись к замершему роднику, судорожно лакали «мертвую воду». Человек-змей покинул Сад миров. В хрустальной часовне было тихо и затхло, ледяной алтарь опустел. Анфея стремглав бросилась обратно. Мать уже вернулась с обхода.

— Камень Прави исчез, сад умирает! — задыхаясь, прокричала Анфея.

— Не плачь, доченька. Человеческое сердце может дать любовь, которую дает солнце. Верь, сад будет жить, пока живы мы, Берегини, но и для нас положен предел, ты должна вернуть кристалл.

Мать налила воды в глиняную чашу, бросила на дно камешек и посмотрела на пляску кругов.

— Камень Прави в Москве. Ты поедешь туда и найдешь того, кто унес кристалл… Я даю тебе в руки Копье Судьбы, оно поведет тебя в землю Потерянной Славы, как стрелка компаса. Когда-то оно решало судьбы мира. Теперь судьбы мира решаются в России.

Смело ступай вперед и никогда не опускай глаз, даже если придется смотреть в глаза гибели. Смерти нет, но люди так боятся ее, что в страхе забывают о главном законе мира — законе Любви, что превыше Смерти. Много лет я несла в сердце своем печать Смерти и ее сестер: Обиды и Мести. Пришло время снять ее. Я снимаю печать Смерти с Железного века! Там, в каменном лесу, ты встретишь Змея. Посмотри в его глаза и скажи, что я прощаю его вину вольную и невольную. Наказывая его, я наказывала себя. Пусть эта дудочка вернет ему то, что забрала когда-то.

Старшая Берегиня протянула ей золотую дудочку:

— Звук золотой свирели может преобразить человека в животное или в бога, согласно его страстям и стремлениям…

* * *

— Кто ты, прелестная эльфичка?

Анфея вздрогнула и очнулась. Перед ней стоял длинноволосый парень. Из-под куртки виднелась красная кайма вышитой рубахи и даже поблескивало что-то вроде стальной кольчуги. За спиной красовался двуручный меч в массивных ножнах.

— Узнала ты меня? — сдвинув густые брови, спросил экзотический юноша.

Анфея отрицательно покачала головой.

— Я Арагорн, сын Араторна и сумрачный наследник трона затерянной на севере страны! — он вытащил из-за спины меч и, воткнув его перед собой, встал на одно колено. — Я твой прикид, законно офигенный, в толпе заметил рядом с Аглодором и охранял твой сон в саду вечернем! Давай по пинте выдуем в таверне, там мой сосед по замку, классный хоббит, на орков пашет, разливая пиво…

Анфея не поняла ни слова из речи собрата, одетого столь же живописно, как и она. Недоумевая, она обошла вокруг него и взяла из его рук тонкий, легкий меч. Примерившись, она взмахнула им и ударила по торчащему из-под снега пеньку — меч разлетелся в щепки.

— Ты что, коза, мое «железо» крошишь? Крыша поехала? — воскликнул опешивший Арагорн, явно не готовый к такому повороту дел. — Сей меч, Эскалибур, ковали гномы. С чем мне теперь идти в ночной дозор?!

Анфея пожала плечами, развязала холщовый мешок и подняла руку с Копьем. Откинутый неведомой силой, Арагорн отлетел в сугроб и, забыв про сломанный меч, стремглав побежал по заснеженной аллее…

По едва заметному напряжению Копья Анфея безошибочно угадала направление. Короткий сон взбодрил ее. Она насквозь прошла Александровский сад, посмотрела на неугасимое пламя, вырывающееся из-под звезды-пентаграммы, миновала Манежную площадь, уверенно и легко пошла по Тверской, слушая таинственный зов Копья. Сокровище древнего мира вело ее по земле Забытой Славы в землю Тяжелого Золота.