Оракул

— Было и было? И десять тысяч долларов долга тоже просто были и были? Я здесь уже несколько лет работаю за гроши, чтобы просто отдать этот сраный долг! — напарник переходит на крик. — Конченый кусок дерьма, ты представляешь, что мне приходится без выходных пахать на нескольких работах, чтобы прокормить семью? Я не понимаю! Не понимаю, почему для компании, чей месячный оборот составляет далеко не десять долбаных тысяч долларов, так важна одна партия масла? Почему из-за одной ошибки я должен жить, как никчёмное животное?

— Слушай, я всего лишь такой же работник, как и ты, — Денис Владимирович выставляет руки вперёд и показывает подчинённому успокоиться. — Уверен, мы сможем что-нибудь придумать. А пока нужно выбираться отсюда. Если не поторопимся, то задохнёмся раньше, чем сгорим. Подумай о семье. У тебя ведь такая красавица дочка…

— Уже нет, — резко обрубает Саша. Он опускает голову. — Уже никого нет. Я не хотел, чтобы она с Таней страдали после того, что я сделаю. У меня не было выбора.

— О чём ты… — вставляю я, отгоняя ужасную мысль назад.

— Скоро я снова с ними встречусь, — игнорируя мой вопрос продолжает Саша. — То, что я здесь делаю — это протест против капиталистической машины, которая готова сожрать всё на своём пути. Пусть это послужит примером другим загнанным в угол людям, которые вынуждены бороться за существование из-за жирных ублюдков, которым всё никак не хватает денег!

— Климов, — шёпотом обращается ко мне Денис Владимирович. — Разговоры здесь бесполезны. На счёт два — бежим на него. Я подставлю руку под нож. Это наш единственный шанс выбраться отсюда, пока лёгкие ещё не отказали. Готовься.

Я едва заметно киваю. Денис прав. Мои лёгкие уже жгут невероятно сильно.

— Раз, два… Три!

Немного жду, когда начальник достигнет меня и тогда тоже начинаю бежать вперёд. Мы оба мчимся прямо на Сашу. По нему видно, что он явно такого не ожидал, но мужик сумел быстро собраться и принял защитную стойку с выставленным вперёд ножом.

А ведь это мой шанс… Шанс умереть достойно.

До Саши остаётся несколько шагов. Я со всей силы подаюсь вправо и отталкиваю Дениса Владимировича. Сам же, уже не контролируя траекторию, лечу прямо на напарника.

Боль.

— Климов! — слышится отдаляющийся голос начальника.

Я смотрю прямо в глаза Саши. Он разинул рот от изумления, а обезумевший взгляд сменился искренним удивлением и растерянностью.

— Артём… Зачем ты… — тихо произносит Саша.

— Потому что хочу, — я говорю и чувствую, как каждый новый звук даётся всё труднее и всё сильнее отдаёт болью по всему телу. Опускаю взгляд: нож прямо в солнечном сплетении. — Потому что я хочу умереть.

Я сдерживаюсь, чтобы не закричать от боли. Странно, в фильмах героическая смерть выглядела полегче. Чувствую, как нож неспешно вылезает из меня. В этот раз не получается сдержать крик. "Ну, ты ж хотел умереть. Вот теперь и умирай". Колени подкашиваются и я падаю на них. Вижу, как Денис Владимирович кидает на меня взгляд и скрывается за поворотом. Всё-таки молодец он, понял моё решение и не наделал глупостей.

Слева, а затем и справа раздаётся взрыв. Я, как маятник, раскачиваюсь из стороны в сторону и, наконец, падаю подбородком на бетон. Из последних сил направляю взгляд на стоящего передо мной Сашу. Он дрожащими руками держит у горла нож. Удивительно, но от того безумного мужика почти ничего не осталось. Теперь это снова мой обычный напарник.

Веки тяжелеют с каждой секундой. Не в силах больше их сдерживать, я…

Глава 2. Пришелец

" — Я всегда думал, что умру, спасая кого-то…

— Эй, никто не выбирает, как это случится. "

Время Приключений (Adventure Time)

Я стою в бескрайнем поле, усеянном белоснежными цветами с красной серединой и светло-зелёными листочками. Вместо неба здесь густой серебряный туман. Неужели это тот самый рай? Если это и правда так, то он действительно прекрасен. Я вытягиваю правую руку вперёд: удивительно, но тело чувствуется ровно так же, как и раньше. Как правило, в книгах описывается, что ты становишься словно фантом и телесные ощущения пропадают. Но в данный момент я всё ещё чувствую, как мои лёгкие то увеличиваются, то уменьшаются. Но что важнее всего — бьётся сердце. Ровно и размеренно. Однако, всё же есть одно отличие: я не чувствую ни холода, ни тепла.

Смотрю на свою руку. От кисти протягивается кристально-белый рукав рубашки. Так и есть. Я одет в выглаженную белую рубашку, чёрные деловые брюки и такие же начищенные туфли с острым носком. Неужели в такой одежде меня похоронили? Подумать только: последний раз я так официально выглядел на выпускном в школе. Вот уж не думал, что следующий раз надену костюм лишь по причине своей кончины.