Оракул Апокалипсиса

Барон закипал медленно, но верно. Тем более, что терпением он никогда не отличался. Несомненно, этот священник внушал ему больше уважения, нежели вся эта черносутанная братия. Однако это было слишком! За кого он себя принимает, этот пустослов?! Барон мрачно уставился на маленького человека, стоящего перед ним.

– И именно это вы решили мне поведать! – не скрывая сарказма, заявил он.

– Да, – нисколько не смущаясь, ответил священник.

Если бы барон не был настолько самонадеянным, он бы заметил изменения, произошедшие с маленьким священником. Лицо его было красным, глаза пылали столь не присущим кроткому Иерониму гневом, и он никак не мог справиться с дрожью в руках.

– Кто этот человек? – пролаял барон.

– Его зовут, вернее, звали, Харальд Упырь, и именно он, по вашему приказанию, убил своего дружка Густавиуса.

– Что ты несешь, слабоумный! Ты забываешься!

– Нет, не забываюсь! – как можно тверже ответил робкий священник.

– Ты прекрасно знаешь, что убийство Густавиуса – дело рук этого расстриги, проклятого монаха Бертольда! К сожалению, ему удалось ускользнуть, да только после смерти его покровителя ему осталось недолго.

– Бертольд Вюртембергский виновен во многих грехах, но вы прекрасно знаете, сеньор, что крови Густавиуса на его руках нет.

– Почему это я прекрасно знаю? – вскипел Ульрих.

– Потому что именно вы отдали приказ убить Густавиуса!

Барон неожиданно рассмеялся коротким, лающим смехом:

– Ты сошел с ума! Как иначе объяснить этот вздор?!

– Я долго подозревал вас, барон, – как ни в чем не бывало продолжал настоятель церкви Святой Берты, – но у меня не было доказательств. Теперь они у меня есть!

– Какие доказательства? – поднял брови барон. – Бред умирающего пьяницы? Хорошо, тогда объясни мне, зачем мне понадобилось убивать этого бродягу?

– Он становился опасен.

– Опасен? Для меня? Никому не известный нищий?!

– Да, опасен для вас, господина и владетеля земель вокруг Констанца, потому что Густавиус знал правду о вас и частенько помогал вашим людям. Да только бедняга был болтлив, и вы решили избавиться от него! – подтвердил священник и совершенно спокойным голосом продолжил: – Вы думаете, никто не замечает, как стал беднеть наш город, а вы, наоборот, господин, стали баснословно богатеть. Откуда все это? – обвел священник рукой роскошное убранство залы. – Даже императору не зазорно было бы иметь такие покои! А ведь еще десять лет назад вы были бедны, господин, очень бедны, да и в долгах как в шелках к тому же. Что изменилось?

– Не твоего ума дело! – угрожающе надвинулся на священника Эберхардт.

– Не моего ума, говорите, – невозмутимо произнес священник, – возможно, да только не я один стал замечать, что на рынке стали появляться товары, пошлины на которые никто не взимал, да и цены у них были другие, гораздо дешевле. При этом стоило кому-либо из честных торговцев и ремесленников начать протестовать, как бедняга быстро отправлялся к праотцам. Но если бы только это! За само право торговли в этом городе богатые и не очень богатые горожане вынуждены были платить мзду. Если отказывались, то на следующую же ночь неизвестные грабители очищали лавку до дна, и никакая городская стража не спасала. Поэтому дешевле было все-таки платить. Не говоря уже о приезжающих на ярмарку купцах – тех так вообще попросту обирали. А разбойники в округе, кому они подчиняются? Почему никак управу на них найти не могут? Да потому что прячутся они в вашем замке, мессир! И руководит этим всем ваш ближайший помощник – Гунар, хозяин «Весельчака».

– Тебя послушать, так я исчадие ада!

– Это слишком большая честь для вас! – вскинул голову священник.

Барон замахнулся было на наглеца, но тут же опустил руку.

– Можешь продолжать молоть чепуху, в любом случае тайну исповеди ты раскрыть не можешь, иначе исчадием ада будешь ты! – торжествующе усмехнулся барон. – А теперь прочь с моих глаз, иначе к моим грехам я прибавлю еще один!

Отец Иероним покачал головой:

– Я уйду, барон. Вы правы, тайну исповеди открыть я не могу, да и не мне вас судить. Но пока я жив, каждый день буду взывать к Высшему суду и просить справедливого возмездия, барон Ульрих Эберхардт! Да свершится воля Его и кара за ваши злодеяния не заставит себя ждать!