Оракул и его тень

Их нервы были на грани. Все, что случилось за последние пару дней, было выше их сил, а голод и изнеможение сделали свое дело.

— Вставайте, — заявил Элим. Он говорил с упреком. — Вы умрете, если будете так лежать здесь.

Амос не хотел вставать, но он подчинился оставшемуся разуму в его голове. Он видел, что он не один. У него есть Михей. Тот единственный ребенок, о котором он должен заботиться. Тот, кто у него остался. Все, что у него осталось.

Он осторожно поднял Михея на руки и прижал к себе. Ребенок прижался к его груди и стал горько плакать.

— Я так устал, — мальчик всхлипывал.

— Я это слышу… — Чародей крепче прижал к себе хрупкое и беззащитное существо.

Звук его горького плача и осознание, что ничего из его прошлого не осталось, заставили литься слезам по его щекам. Впервые за многие годы. Он стоял так около десяти минут, пока Элим не стал тянуть его дальше.

— Нам нужно идти. Хозяин, ты не можешь простоять на этой жаре вечность. — В голосе Элима уже звучали нотки истерики.

И правда. Каждый вдох отзывался болью в легких. Горячий воздух и песок обжигали слизистые. Постепенно начинало болеть все, а жара давила невыносимым грузом.

Михей смотрел по сторонам и пытался найти сторону, куда им идти. Амос положил руку на спину Михея и, слегка подталкивая, повел его вперед.

Они шли по песчаным равнинам. Элим слегка поддерживал их, когда песок проваливался под ногами.

Спустя час у Михея стала кружиться голова. Амосу пришлось тащить его на себе. Спустя еще час солнце начало заходить. Стало не так жарко, и Амос смог остановиться. Из последних сил маг поднял песок и сделал им укрытие.

Михей сел на песок рядом с Амосом, в окружении этих холодных песчаных стен. Он пытался осмыслить все, что происходило за этот день.

Первым нарушил тишину Амос.

— Я догадывался, что произойдет что-то такое… — Он слегка коснулся плеча ребенка в подбадривающем жесте. — К сожалению, это было предписано и неизменно.

— Я не смогу забыть их крики. И его фиолетовые глаза… — Мальчик слегка вздрогнул.

Амос смотрел на него печальным и понимающим взглядом. Он вдохнул холодный воздух и пытался отогнать все воспоминания, смотря на звездное небо.

— Когда-то Тертон был моим домом. Я родился там. Я учился там и встретил друзей. Я поставил там короля… И теперь все, что я знал там, закончилась. Пришел конец стране Тертон, магической башне и великим магам… Конец всему…

— Ты почти прав. Не получил по заслугам только Мэтво. Эта блоха перепрыгнула на самого выгодного ему хозяина. Он теперь снова в почете, — выплюнул Элим. — Я хочу, чтобы он страдал.

Амос отмахнулся.

— Я тоже, но мы теперь и шагу в сторону Тертона сделать не сможем. — Амос видел на морде духа зловещую улыбку. — Что ты придумал?

Элим достал золотой браслет с фиолетовыми камнями и покрутил в лапах.

Амос сразу узнал эту вещь. Это был дар трикстера судьбы. Элим материализовал перед собой знакомый свиток с контрактом. Браслет плавно превратился в золото, и Элим макнул в него коготь. Он с легким скрипом приписал на пергаменте: «Мэтво Омнитус».

Пергамент быстро согласился с истиной, написанной этими чернилами, и Элим усмехнулся.

— Я вернул Мэтво в контракт. Теперь мне осталось дождаться его смерти, и я заберу его душу. Я разорву ее на мелкие части.

Амос задумался. Возможно, вот его разгадка вопроса, который столь беспокоил его.

— Элим, этими чернилами можно вычеркнуть кого-то из контракта?

— Нет. Ими можно только дополнить. — Элим довольно скрыл золотой браслет в своем тумане и спрятался в тень Амоса.

— Ты не сбежишь от меня, — прошептала тень.

Мужчина устало лег на песок и посмотрел на звезды. Рядом с ним раздалось тихое шуршание песка, видимо, Михей тоже лег.

Тяжелый вдох, долгий выдох и воспоминания о разговоре с Белозаром. Все закончилось, но где-то под этим же небом ходит его лучший друг. Вероятно, тоже смотрит на небо. Амос улыбнулся мыслям. Он медленно закрыл глаза и погрузился в сон.

Еще до рассвета их разбудил голос Элима. Он кинул на песок мертвых змей, тушканчиков и несколько трав. Михей смотрел на мертвых змей и слегка отодвинулся, словно боялся, что они начнут шевелиться.

— Вы есть будете или только смотреть? — В его голосе прозвучало раздражение.

Амос слегка улыбнулся. Забота не была свойственна волку, но сейчас это была именно она. Волк, заметив улыбку хозяина, отвернул морду.

— Михей, ну сколько можно. Ты помирать собрался или все-таки пожаришь еды? — Михей торопливо разжигал костер, но из-за нагнетания со стороны Элима он достаточно нервничал и не мог сконцентрироваться на поджигании веток.

— Да отстань! Я сам знаю как! — ответил раздраженный ребенок.

— Ничего ты не знаешь! Зажигать нужно с нижней ветки, а не с верхней!

— Ничего подобного!

Амос видел, что Элим пытался дразнить Михея, и, сказать по правде, это работало. Мальчик, словно забыв обо всем, ругался с волком, как раньше.

Оракул выдохнул с тихим смешком и слегка опустил голову. Он запустил руку в волосы. Ему совершенно не верилось в то, что действительно все произошло. И вчерашнего дня словно не существовало. От него не осталось и следа.