Оракул прошлого.

Мне даже не удалось заметить, как пистолет оказался в руке телохранителя. Лишь движение руки, поворот головы, и хлопок, после которого молчаливый верзила, только что заслонявший собой окно в номере, где я в облике полковника общался с его отцом, сложился молча пополам, как анатомическая кукла, оставленная без поддержки, а затем откинулся назад и растянулся на паркет коридора. Чуть выше его, оставшегося бесстрастным взгляда, только и дело, что появилась ярко-алая точка.

А дедулька-то слов на ветер не бросал! Неприятно подумалось мне. А ведь сначала я хотел внедриться именно в нервную систему покойного, ибо он единственный находился в зоне прямой видимости. С ним надо поосторожнее, если не желаю разделить участь того, кто случайно и не по своей воле узнал тайну о степени родства между стариком и полковником. А, тем временем, двое, следовавших сзади охранника, не сговариваясь, легко подхватили труп под руки, словно в нём и не было, как минимум, сотни килограммов, и потащили к чёрной лестнице.

Сам полковник в эти минуты, скорее всего, отходил от шока, и пытался понять, что с ним произошло. С его стороны немедленных неприятностей ожидать не стоило Мой же новый «скафандр» оказался покладистым и без затей. У меня так и не всплыло ни одной его мысли. Похоже, что он вообще не думал.

Сюрприз ожидал меня на улице, и мне совсем не понравился. За дверью автомобиля, замаскированного под такси, старого развратника поджидала полуголая чернокожая девочка лет четырнадцати, призывно маня его своими коричневыми пальчиками. И она уж вряд ли была его внучкой или правнучкой.

«Любой каприз за ваши деньги», вдруг вспомнилась мне одна популярная городская реклама. Вспомнились и сотни детей, оставшихся сиротами после войны. Очень многие из них были вынуждены жить в притонах и любыми способами зарабатывать себе на пропитание, в том числе, и собственным телом. И тех, кто готов был воспользоваться их услугами, хватало с избытком. В войну многие потеряли семьи, и их воспалённый разум не находил ничего лучшего, чем заместить пустоту потери. Более того, многие из них искренне верили, что таким образом помогают этим детям.

После того, что мне удалось узнать только что, всё виделось в ином свете. Если б не война, если исправить роковую поломку вселенского хронометра, то всё сейчас было бы совершенно иначе.

Я беспокойно огляделся. Пусть хозяин примет это за особую внимательность. На самом деле, мне нужно было тело. Ехать с древним олигархом в его гнездо разврата я не собирался. Моей целью была та самая база, расположение которой мне было известно, и где ожидал неминуемой смерти или спасения таинственный Оракул. Любопытно будет однажды у него узнать: а сам он своё освобождение предвидел, или нет? Хотя, конечно же, нет. Он же прорицает прошлое, несуществующее теперь. А будущее, ни в каком варианте пока не случилось, значит, и предвидеть его не возможно. Думал я.

Трудность с новым «скафандром» состояла в том, что мы находились на заднем дворе отеля, где и без того редко кто появлялся. А если б и появился, то подойти к машинам достаточно близко, чтобы попасть в зону действия моей способности к переселению, ему не дали бы те же телохранители, включая меня самого.

Пришлось воспользоваться своим космическим зрением и взглянуть на местность вокруг глазами-окулярами спутниковых камер. Но и это ничего не дало. Кто-то прятался за помойными баками (скорее всего, любопытный мальчишка), но до баков почти двадцать метров. Ближе никого. Да, недаром старик с сыном выбрали для своих экстренных тайных свиданий такое глухое местечко. Чтобы не раскрыть себя, пришлось сесть в машину, которая вместе с остальными двумя тут же сорвалась с места.

Попробовать «перепрыгнуть» на ходу в случайного прохожего? Но на такой скорости любой потенциальный объект контакта слишком быстро исчезал из радиуса досягаемости, и я при всём желании не успевал на нём сконцентрироваться. Но и долго оставаться в теле охранника было опасно сразу по нескольким причинам. Во-первых, слишком уж легко расстаётся со своими телохранителями отец полковника при первом подозрении. А, во-вторых, слишком долгий провал в памяти моего нынешнего «скафандра» после того, как я, наконец, его покину, может подвигнуть не слишком умного парня на роковую глупость. И он может признаться в своём недомогании старику. Если от том же поведает ему и сын – папа сложит два и два. В таком случае последствия для незадачливого телохранителя будут, разумеется, плачевными, а для успеха моего дела – непредсказуемыми.

Оставалась ещё девочка-подросток. Я прогнал эту мысль, но она, спустя мгновение, вернулась снова. Дети в таком возрасте, как правило, очень скрытны и держат свои маленькие тайны при себе. А в порочном тандеме старика и девчушки вообще вряд ли старый олигарх интересовался не то, что мыслями, но и чувствами своей игрушки. Да и мне надо всего-то продержаться до первой остановки в таком месте, где хоть один посторонний окажется от меня не более чем в десяти метрах.