Оракул выбирает королеву

— Полагаю, что охота не закончилась, — сказал он, — на подходах к дворцу меня тоже могут ждать.

— Но они же думают, что вы погибли.

— Не уверен. Они же не получили мою голову, так ведь? А лишь отрезанная голова гарантирует точную смерть…

Леона промолчала. Они приближались к городу, под ногами хрустел мелкий гравий, которым была отсыпана дорога, вытянутые тени постепенно растворялись в подкатывающих сумерках. И Арман внезапно поймал себя на том, что, несмотря ни на что, ему приятно просто идти вот так, чувствовать в руке узкую ладонь Леоны Риквейл. Так и шел бы бесконечно долго, ни о чем не думая. Но думать все-таки было необходимо.

* * *

Город оказался совсем крошечным и вымирающим. Они шли мимо опустевших домов с заколоченными крест-накрест окнами, откуда уже таращилась голодная тьма, мимо полупустых и пыльных витрин лавок. Навстречу попадались люди, кто-то совсем уж в обносках, кто-то одет приличнее — но все равно, бедность сквозила из всех щелей, скрипела рассохшимися ставнями, недовольно чавкала под подошвами, когда он вступал в грязь. Арман покосился на Леону: та свободной рукой запахивала на груди куртку, в подступающей темноте было почти незаметно, что все спереди измарано в крови той твари. Леона с любопытством вертела головой, и Арман снова удивился тому, что Леоне все вокруг интересно. Поймав ее взгляд, он лишь крепче сжал ее ладонь, а в голове ослепительно-белой молнией промелькнуло понимание того, что, когда он увидел, что с ней собирается сделать тварь из Тени, в груди что-то больно екнуло. А ведь, казалось бы, орудию Вечной Королевы должно быть все равно…

— Я-то думала, что Люций — это худшее место, где мне придется побывать, — Леона вдруг принялась делиться наблюдениями, — а оказывается, Люций — это просто роскошный городок. А ведь здесь тоже люди живут.

— Судя по всему, они отсюда разъезжаются, — заметил Арман, кивнув на очередное пустующее здание.

Леона пожала плечами, а затем резко сменила тему:

— Нам лучше где-нибудь остановиться до наступления полной темноты, не находите, льесс?

— А деньги у вас имеются, почтенная льесса? — съехидничал он ей в тон.

Леона мягко высвободила руку, полезла в карман. На ее грязной ладони блеснуло несколько монеток — медячки.

— Боюсь, не гостиницу не хватит.

Она вдруг улыбнулась — а у Армана в памяти — как он только что искупался в пруду, и лежит на траве, загорает, и по коже мягко катаются теплые волны. Как странно, что от улыбки Леоны Риквейл возникает похожее чувство…

— Я не планировала долгих путешествий, когда выходила в меморум, — сказала она, — что же делать?

— Лучше бы вы туда вообще не выходили, — Арман не сдержал горечи.

Можно сколько угодно кормить льессу сказками, но оттого, что ей все равно умирать, становилось как-то тошно и больно.

— Я думала, что заработаю, чтобы и дальше прятаться от мужа, — просто ответила она.

— А в результате я теперь должен отдать вас Оракулу… Вот, — он продемонстрировал золотую печатку на пальце, с инициалами королевы и гербом, "И.С.". Как ее звали на самом деле, никто уже и не помнил.

Лицо Леоны испуганно вытянулось.

— Вы… Вы хотите продать это?

— Хватит на хорошую гостиницу, — теперь уже Арман безразлично пожал плечами.

— Но это же…

— Пожалуйста, пойдемте дальше, — он снова взял ее за руку, — ночь близко.

— Это же печатка Вечной Королевы, да? — Леона послушно засеменила следом, — и вы так спокойно собираетесь с ней расстаться?

— Я тоже денег не брал. Думал, что только нырну в меморум и обратно…

— Но…

— Но это всего лишь кольцо, кусок золота. И он ничего для меня не значит. Если кто-то вам нашептал, что королевский оборотень безумно любит свою королеву, то не стоит в это верить…

Он и сам не знал, зачем это сказал. Но почему-то показалось важным, чтобы Леона понимала, что на самом деле его с королевой связывают отнюдь не узы теплых — или Боже упаси — родственных отношений. Ему действительно захотелось, чтобы льесса Риквейл не верила в те мерзкие сплетни.

Взгляд скользил по вывескам, и наконец зацепился за нужную. "Залоги и займы", вот что прочитал Арман и потянул Леону к обшарпанной и отсыревшей двери.

Внутри оказалось еще хуже, чем снаружи.

Воняло… Лежалым сырым мехом и какой-то особенной затхлостью, какая бывает в помещениях, где годами сваливается в кучу грязное старье. Леона пискнула что-то и торопливо зажала нос рукавом. Арман едва не последовал ее примеру, но потом решил, ты же мужик, должен быть сильным. Заглянув из прихожей внутрь заведения, он увидел прилавок, на нем — пару фонарей под мутными стеклами. Закопченные стены. За конторкой сидел грузный детина в сюртуке неопределенного цвета с заплатами на локтях. Детина был головастым не в меру, совершенно лысым и даже без бровей. А глаза как будто утонули внутрь черепа, блестели из двух узких щелок.

— Что угодно, почтенные льессы? — проскрипело это чудовище, раскачиваясь на табурете.

— Хотел бы кольцо заложить, деньги нужны.