Оракул выбирает королеву

— Надо послать в мое имение, чтоб принесли компоненты по списку и нужные модификаторы, — сказал он наконец, — я сам считаю память королевы, исключительно, чтоб увидеть, кто ее убил. И ты, Мар, будешь мне ассистировать, и увидишь то же, что и я.

Сильен понимающе кивнул. Арман же подумал, что затевает некромантский ритуал только для того, чтобы разузнать, что же с Виттой, и где ее искать. Но знать об этом всем было необязательно.

— Хорошо, я пошлю людей, — сказал Сильен, — пиши список.

— Я хочу проведать Леону.

Ему не стали возражать. Арман вышел из зала Оракула, чувствуя легкую тошноту от всего происходящего. А там, между прочим, оставленный ребенок, с которым он не знает теперь, что делать — ну, хотя бы до того момента, как разыщет отпечаток. Дети в представлении Армана вообще были созданиями совершенно непредсказуемыми. Никогда не знаешь, что им в голову взбредет…

В коридоре было тихо, у дверей все так же стояли гвардейцы. Арман молча распахнул дверь — и похолодел. Комната была пуста.

— Леона? — выдохнул он, ощущая, как язык буквально липнет к небу, а челюсти сводит судорогой. И крикнул, — Леона. Ты где? Не прячься.

Никого. Да и где тут спрячешься, комната была пуста… Арман заглянул за диван, оборвал занавески на окнах — нет ее… исчезла. Зверея, выскочил, схватил за шиворот одного из гвардейцев и проорал в побледневшее лицо:

— Где она?

— Так, льесс, вы же сами за ней пришли… и увели…

— Куда?

Гвардеец трясущейся рукой указал куда-то вдоль по коридору, в направлении противоположном тому, откуда только что пришел Арман.

— Убью, — процедил он. Перед глазами потемнело.

Похоже, он упустил нечто очень, очень важное… Дурак, какой дурак.

Тряхнул гвардейца, понимая, что еще чуть-чуть, и сам сойдет с ума. Прошипел:

— Ищите. Ищите, ублюдки, или я вас перевешаю… Ищите…

Хотя он уже знал, что никто никого не найдет. Просто по дворцу по-прежнему бродил зеркальник, тот, что убил королеву, испортил Оракула и теперь вот украл Леону. Зачем тебе Леона, тварь?..

Арман прислонился к стене и съехал по ней на пол. Теперь уже всерьез хотелось сдохнуть. Да что ж такое…

* * *

Следующий час прошел как в тумане. Конечно же, Леону не нашли, хоть, по словам Мара, перерыли весь дворец и парк в придачу. Кто-то видел, как "сам льесс Линто" куда-то вел девушку, завернутую в скатерть, кто-то даже видел, как они скрылись за деревьями. На вопрос — почему никто не подошел и не поинтересовался, что происходит, все как один пожимали плечами. Ну а как тут подойдешь. Какие тут вопросы задавать будешь, когда сам герцог Саторийский… И все в таком духе.

Еще одной новостью — и вполне ожидаемой — было известие о том, что Брант сбежал из поместья, предварительно ухитрившись полностью выжечь свою комнату. В результате все его личные вещи рассыпались пеплом… Огонь не тронул всего дома, потому что Брант активировал ранее купленный у какого-то пироманта артефакт. Нет, были, конечно, вещи, которых в доме касался Брант и сам Арман, но для поиска, конечно, лучше подходит то, чего не касался никто, кроме разыскиваемого субъекта.

Арман выслушивал все это, закрыв глаза, неподвижно сидя в кресле напротив Оракула, который выставил напоказ свои внутренности и, похоже, восстановлению не подлежал. В голове крутилось одно и то же: Леона, Витта. Леона, Витта. Где искать? Успеет ли? С Виттой дела обстояли даже лучше, чем с Леоной, ее местоположение станет ясным после того, как они с Сильеном проведут ритуал считывания отпечатка. Но вот Леона?

— Льесс Линто, — прозвучал спокойный голос Сильена, — мой человек вернулся. Вам все доставили.

Арман приоткрыл один глаз, посмотрел на Сильена. Интересно, этот стареющий интриган хоть когда-нибудь волнуется? Да и вообще, умеет чувствовать?

Сильен склонился к нему.

— Арман… соберись. Это всего лишь очередная твоя баба…

И не успел договорить. Армана словно подбросило вверх, он сгреб Сильена за лацканы его прекрасного сюртука и, впечатывая спиной в стену, прорычал:

— Не смей. Еще раз услышу…

— Все, все, я понял, — торопливо забормотал Сильен, делая большие глаза и показывая на застывших в недоумении гвардейцев, — Арман… мы ее разыщем, коль так… но сейчас…

Арман разжал пальцы, вздохнул, поправил сбившееся кружевное жабо на груди Сильена.

— Прошу прощения, льесс. Сам не знаю, что на меня нашло.

Что-что… Влюбился ты, Арман. Леона Риквейл прокралась тебе в душу ласковой тихой кошкой, согрела и успела привязать к себе. Очень быстро, за несколько дней… Ты и не подозревал, что так бывает, да? И как будешь дальше жить, если с ней что-нибудь случится нехорошее? Даже если не убьют, покалечат, надругаются? Да все, что угодно с ней могут сделать, она ж как ребенок… И поймал себя на мысли о том, что Леона и будучи взрослой оставалась ребенком — светлым, ничем не запятнанным. Снова захотелось удавиться или разбить себе голову о стену.

— Я не совсем понимаю, зачем нам считывать отпечаток, — тем временем сказал Сильен. Говорил вроде спокойно, но голос подрагивал, и Арман ощутил укол совести.

— Мы увидим, кто ее убил, — вздохнул Арман, — уже это — хороший шаг вперед… Где мои вещи?