Оранжерея

– Мы должны их остановить, – говорю я скорее себе, чем ему. Интересно, чем эта жаба Фиоре думал, передавая столько очков от одной когорты другой – всерьез, что ли, полагал, что не развяжет этим кармодрочерам руки? Исход ведь очевиден! Вся третья когорта намерена выбить дерьмо из Фила и Эстер – и Джен выставляет это как некую «социальную чистку», чтобы набить себе цену. Какая же омерзительная реальность здесь формируется! Не хочу иметь с этим дерьмом ничего общего!

– Затея глупая. – Он качает головой, но замедляет шаг.

– Ну уж нет! – настаиваю я, полоща слюной пересохшее горло. – Они собираются линчевать Фила и Эстер, и…

– Они уже их линчуют. – В его голосе прорезается уродливая дрожащая нота.

Я упираюсь пятками и останавливаюсь. Сэм тоже, по чистой необходимости – если бы не застопорился, опрокинул бы меня наземь. Он тяжело дышит.

– Нужно что-то сделать.

– Например? Их там по меньшей мере двадцать человек – вся третья когорта и идиоты, которые вообразили, что выкажут лояльность, если примкнут к движухе. У нас нет шансов. – Он бросает взгляд через плечо и, кажется, вздрагивает, затем внезапно притягивает меня ближе и ускоряется. – Не останавливайся, не оглядывайся, – шипит он. Конечно, я замираю и оборачиваюсь, желая увидеть, что делается позади нас.

Охренеть и назад не выхренеть.

Меня шатает. Сэм подхватывает меня под руку, когда я вижу, что происходит. Криков больше нет, но это не значит, что ничего не происходит. Крики продолжаются, но уже внутри моего собственного черепа.

– Они спланировали это, – слышу я собственные слова, будто доносящиеся из дальнего конца очень темного тоннеля. – Подготовились. Это не спонтанная акция.

– Да. – Сэм кивает, его лицо бледное-пребледное. Другого объяснения нет, каким бы это ни казалось безумием. – Ритуальное человеческое жертвоприношение, похоже, было одним из основных элементов культурной связи в дотехнологических обществах, – бормочет он. – Интересно, давно ли Фиоре задумал ввести такую практику?

Они накинули две веревки на ветки тополя рядом с церковью, и теперь две группы людей поднимали конвульсивно дергающиеся тела в зеленую листву. Я моргаю. Хорошо, что у меня слезятся глаза, и я не вижу абсолютно все, что сейчас вытворяет гравитация.

– Мне неважно, давно или недавно. Будь у меня пистолет, я бы пристрелила Джен прямо сейчас! Правда, пристрелила бы! – Я вдруг понимаю, что теряю сознание не от страха или ужаса, а от злости. – Эту суку надо убить.

– Не сработает, – говорит Сэм почти рассеянно. – Приумножение насилия приведет к нормализации убийств, и только. Конец оно им не положит. У них сейчас вечеринка, и все, что ты можешь сделать, – организовать им добавочное веселье.

– Может, и так, но я бы точно почувствовала себя лучше! – Джен лучше бы поставить решетки на окна и спать сегодня с бейсбольной битой под подушкой, иначе у нее будут проблемы. И она этого заслуживает, лизоблюдина.

– Я тебя понимаю.

– Сэм, так мы можем что-то сделать?

– Для жертв? – Он пожимает плечами. Крики и вопли стихли, зато глухой хор голосов паствы зловеще затянул какой-то гимн. – Нет.

Я содрогаюсь.

– Тогда пойдем домой. Прямо сейчас.

– Хорошо, – говорит он. И мы идем. Звуки гимна летят нам в спину, подгоняя. Мне кажется, если обернусь – сломаюсь. Ничего не могу поделать – чувствую себя невольной соучастницей, и это чувство мерзкое. Ну, Фиоре, погоди – рано или поздно я сделаю с тобой что-нибудь нехорошее. Хотя, конечно, пока нужно держаться тише воды ниже травы – сдается мне, он устроил этот маленький спектакль, чтобы преподать нам урок о том, как тоталитарная секта улаживает неудобные вопросы. После него все шпионы и стукачи будут держать ухо востро, во всех видя потенциальных грешников и отступников.

В километре от дороги и десяти минутах езды от жуткой раздаваловки я дергаю Сэма за руку, прося притормозить.

– Дай перевести дух, – молю я. – Бежать больше не нужно.

– Вообще, я от тебя убегал. – По виду Сэма не понять, шутит он или говорит на полном серьезе. – Думал, ты злишься на меня.

– Нет, ты что. – Я продолжаю идти, но уже гораздо медленнее.

Он берет меня за руку.

– Мы не участвовали в этом, Рив.

Я киваю молча – слов тут не нужно.

– Три четверти людей там испытывали такой же ужас, как и мы. Но мы не смогли остановить это, как только пошла реальная жара. – Он качает головой.

Я делаю глубокий вдох.

– Я злюсь на себя за то, что не успела выступить, пока было время. С толпой можно справиться, если знать, что делать. Но когда люди начинают двигаться такими группами, их очень трудно сдержать. Фиоре не нужно было провоцировать. Но он сделал это – будто подлил масла во фритюр. – И с маслом, и с фритюром я свела знакомство совсем недавно. – А после того, как баллы от третьей когорты утекли к нам… он не смог бы остановить это, даже если бы захотел.

– Говоришь так, будто думаешь, что вопрос выбора стоял на кону.

Я смотрю на Сэма боковым зрением – он редко выражается столь туманно.