Оранжерейный цветок (ЛП)

Может быть, я и вовсе не заслужила мороженое? Я еду в Париж, буду жить в роскошном отеле. Имеет ли значение то, что я буду работать? Мне платят в день больше, чем большинство людей зарабатывают в год, и все что от меня требуется — ходить по подиуму и позировать перед камерой.

Будь благодарной. Я пытаюсь. Я правда пытаюсь. Но грусть переполняет меня настолько сильно, что как бы мне не хотелось, я не могу улыбнуться и сказать маме: Хорошо, спасибо за такую возможность.

— Дэйзи, — говорит Райк, подходя ко мне. Он смотрит на меня будто говорит «возрази, блять, ей».

— Мам, — начинаю я.

Но она занята телефоном.

— Мы можем перенести встречи? Я встречусь с дизайнерами в другой раз. Мне просто хочется провести пару недель в Париже в своё удовольствие.

— Эти встречи уже забронировали. Если ты их отменишь, это скажется на твоей репутации, и другие дизайнеры об этом узнают, — она кладет свой телефон в сумочку. — Месяц пролетит незаметно, и ты станешь ещё более востребована как модель для разворотов американских журналов, — она целует меня в щеки. — Удачного полета. Напиши мне, как прилетишь.

Мама смотрит на часы.

— Я уже опаздываю на бранч с Оливией Барнс.

Она бросает взгляд на Райка, словно это он причина ее опоздания.

И она уходит.

Я и не останавливаю ее.

Как только дверь закрывается, мое сердце начинает биться ещё сильнее, мои легкие сжимаются, напряжение становится все сильнее и сильнее. Мне нужно от него избавиться. Мне не хватает воздуха. Я оглядываю комнату в поисках выхода.

— Дэйзи. Дэйзи, блять остановись на секунду, — говорит Райк.

Я достаю ключи от мотоцикла из кармана пиджака.

— Я собираюсь немного прокатиться.

Как только я прохожу мимо Райка, он берет меня за руку и выхватывает у меня ключи.

— Райк…

— Ты не можешь водить в таком состоянии. В прошлый раз, когда ты так сделала, ты чуть не вылетела на шоссе.

Помню. Я действительно чуть не перелетела через руль мотоцикла. Я слишком прибавила газа на повороте. Никогда в жизни я не видела Райка таким напуганным. Но когда мы встретились на парковке, он выглядел так, словно хочет одновременно меня обнять за то, что я осталась жива, и убить за то, что я чуть не совершила фатальную ошибку.

Я медленно выдыхаю через рот.

— Мне правда нужен свежий воздух.

— Пойдем со мной на пробежку, на полчаса, — говорит он. — Тебе станет лучше.

— Как?

Он притягивает меня к себе так, что мои ступни касаются его.

— Ты сможешь нормально дышать, — он изучает мое лицо. — Или может, тебе стоит поплакать и выплеснуть все.

Все мое тело болит, и почему-то его слова причиняют мне ещё большую боль.

— Что?

— Тебе нужно выпустить все это.

Я качаю головой.

— Я не могу.

— Почему, блять, нет? Перестань пытаться подавить свои эмоции, Дэйз. Это нормально — быть сейчас расстроенной. Твоя мать поступила дерьмово.

Я снова качаю головой. Кто я такая, чтобы жаловаться? Я не хочу быть незрелой, эгоистичной девчонкой. Я не хочу быть такой, какой представляют меня люди — наследницей многомиллионного состояния. Ноющей из-за того, что не едет в Париж развлекаться. Как это выглядит со стороны?

— Ты прошла через ад с тех пор, как все узнали о секс-зависимости Лили. И никто, черт возьми, не знает об этом, кроме меня. Хватит пытаться быть сильной. Черт возьми, просто поплачь, Дэйзи. Покричи. Поори. Разозлись, блять.

Все внутри меня раскалывается на части. Меня переполняет стресс, с которым я не хочу сталкиваться. Я даже не готова справляться с этим прямо сейчас.

— Мы можем пойти на пробежку? — спрашиваю я. — Мы пробежимся с тобой вдоль улицы.

Райк становится серьезным, но все равно кивает.

— Да. Надевай кроссовки…

Звук телефона его прерывает. Смотрю на определитель номера.

— Это Майки. Кажется… — мне пора.

Наши с Райком взгляды встречаются, и он просто качает головой.

— Я не хочу оставлять тебя в таком состоянии, — говорит он.

— Я буду в порядке.

— Ты сможешь вынести весь полёт, сидя в гребаном кресле, без возможности так много ходить и двигаться?

Это звучит ещё хуже, чем всего пару часов назад, а все потому что моя мама ошарашила меня этой новостью.

— Не то чтобы у меня есть выбор.

— У всех нас есть выбор, — отвечает Райк. — Некоторые просто сложнее сделать.

— Не беспокойся за меня, — уверяю я его. — Я хочу, чтобы ты поехал в Калифорнию и забрался на те горы, — я делаю паузу. — И береги себя.

Он может там умереть. Без страховки, без веревок, он полагается лишь на свои умения, руки и тело. Одно неверное движение, и он может соскользнуть и упасть. Он не рассказывает про риски, и я не хочу отговаривать его от свободного одиночного восхождения на эти горы в Йосемити. Я не буду удерживать Райка от реализации его цели жизни.

— Ты тоже, — говорит он низким, напряженным голосом.

Тут мы должны были обняться, но между нами висит столько нерешенных вопросов, а к этому добавились еще и мамины новости.

Мы не прикасаемся друг к другу.

Мы не произносим ни слова.