Оранжерейный цветок (ЛП)

Коннор достает свой мобильный телефон, словно собираясь записать название сайта.

— Я не помню, Лили посоветовала, — бормочет она.

Я замираю вместе с Коннором. Лили не должна смотреть порно, а если она смотрит… что ж, это будет считаться рецидивом в руководстве по лечению сексуальной зависимости.

Глаза Дэйзи расширяются, типа Я сказала что-то не то?

— Она снова смотрит порно? — спрашивает Коннор.

— Нет. Она просто порекомендовала сайт, когда я спросила. Не надо сходить с ума, ребята. Вы же знаете, она ненавидит, когда все слишком остро реагируют. В прошлом месяце ты… — она обвиняюще показывает на меня, защищая свою сестру. — …ворвался в её ванную только потому, что она немного задержалась. Ты знаешь, ей было стыдно?

Да, я знаю, я был там. Её лицо превратилось в огромный помидор, и она накричала на меня. Но я лучше десять раз опозорю её, чем случится альтернатива — рецидив или ещё хуже… самоубийство. Это убьет моего брата. Это убьет всех нас. И я видел её в самом ужасном состоянии, когда она была в ванной в невменяемом состоянии, и я часто думаю, что бы случилось, если бы я не ворвался.

Никто из нас не будет рисковать.

Коннор вздохнул.

— Я напишу ей позже. Ты, — он смотрит на меня. — Возвращайся в нашу комнату. Я не хочу, чтобы Ло узнал о ваших недо-отношениях вот так. А ты, — он поворачивается к Дэйзи. — Не позволяй Райку снова кончать тебе на лицо.

Просто, блять, отлично.

— Съебись, Кобальт.

Я агрессивно выталкиваю его за дверь, так сильно желая убрать эту гребаную улыбку с его губ. Я довольствуюсь тем, что закрываю дверь перед его лицом. Когда я поворачиваюсь, Дэйзи встает на ноги.

— С тобой такое уже случалось? — спрашивает она, её глаза поднимаются к моим.

Моя сперма на лице девушки. Нет. Никогда. И я даже не думал об этом до сих пор.

Мне так, блять, жаль, Дэйз. Я знаю, что ей это не понравилось. Я знаю, что это не то, что должно было произойти сегодня.

— С тобой, блять, первый раз, — говорю я ей.

— У меня так же, — говорит она, изо всех сил стараясь не улыбаться.

Теперь, когда Коннор ушёл, в её глазах появилась легкость, смех, который бурлит и снимает напряжение с ситуации. Я подхожу и глажу её по затылку, проводя пальцами по её волосам. Она выдыхает. Ей это нравится.

— Прости, Кэллоуэй.

— Ты мне нравишься на мне.

Я смотрю на неё.

— Не так.

— Не так, но… это был опыт, — она ухмыляется.

Коннор может не верить, что у нас настоящие отношения, но я рад, что мы начинаем именно так, чтобы насладиться всеми этими маленькими гребаными моментами, прежде чем мы доберемся до того, которого она ждёт — которого я жажду. Но, несмотря на то, что кто-либо говорит, это, блядь, подходит нам прямо сейчас.

35. Дэйзи Кэллоуэй

Я выхожу из душа мотеля, прогревшись в теплой воде перед тем, как мы начнем разбивать лагерь. С настоящими палатками, кострами и всем тем, что заставляет моё сердце трепетать от волнения. Натягивая футболку с надписью Это не Париж, я поднимаю взгляд и встречаюсь взглядом с телевизором. Моя улыбка исчезает, и всё моё тело напрягается.

На экране Сара Хэйл.

Мама Райка.

В новостном сегменте показывают фрагменты интервью из 60 Минут, которое вышло в эфир вчера вечером. Мама Райка стоит перед репортером, ее золотисто-каштановые волосы выпрямлены. Я напрягаю слух, чтобы уловить её слова.

— То, что я сделала, не было злонамеренным нападением на семью Кэллоуэй.

— Но вы продали информацию о сексуальной зависимости Лили Кэллоуэй журналам, не так ли?

— Да, но я не пыталась навредить этой девушке. Я просто устала скрывать правду. Вы должны понять, что я потратила годы, защищая неверность Джонатана Хэйла. Единственным способом разоблачить его было поставить Джонатана под прожектор. Я видела только один способ добиться этого, и я прошу прощения за то, что причинила Лили душевную боль. Но она была связана с Лореном, его сыном. Она была втянута в очень сложные семейные разногласия.

— Вы говорите так, как будто она была пушечным мясом.

— Ещё раз прошу прощения, если так показалось, — Сара делает паузу и с торжественностью смотрит на свои руки, но в её глазах есть твердость, жесткость, которая противостоит мягкости. — Как мать, я разрывалась ежедневно. Мне приходилось скрывать своего настоящего сына, и я была вынуждена вести себя так, будто Лорен мой ребенок. Я просто хотела быть свободной от Джонатана, и я хотела, чтобы мой сын тоже был свободен.

— Но действительно ли вы были вынуждены это сделать? — спрашивает репортер. — Вы подписали соглашение о разводе. Вы знали, на что идете.

— В то время я была матерью-одиночкой, молодой и растерянной. Мне было страшно, и я сделала то, что считала лучшим для своего сына.

— Райка.

— Да, Райка.

В открытом дверном проеме, соединяющем соседние номера мотеля, кто-то зашевелился. Я оглядываюсь.