Оранжевая комната

– Да нет, часа в три-четыре пришел. С вещами, нагруженный такой. Создается впечатление, что он приехал к кому-то, но встреча не получилась или еще что… На него прямо-таки смотреть больно…

Словоохотливая администраторша могла бы еще часа три говорить о приезжем, но я отошла от нее и остановилась за спиной Карла.

– С приездом, Карл Оттович.

Он повернулся и вздрогнул. Он посмотрел на меня затравленными глазами и был сейчас похож на дорогую породистую собаку, которую потеряли хозяева.

– Вы от кого?

– Маргарита сейчас находится в гостинице… Мы искали вас.

– Маргарита? – Он пристально посмотрел мне в глаза. – А вы кто?

– Частный детектив. Я помогаю вашей племяннице.

– Тогда покажите мне ее наконец.

Я постучала в номер. Дверь открыла Маргарита.

– Марго, по-моему, это твой дядя. Как видишь, он жив и здоров.

Карл смотрел на Марго и качал головой. Затем произнес что-то по-немецки.

– Вы так похожи на свою мать, – уже по-русски сказал он. – Я рад, что все-таки встретил вас.

Марго приблизилась к нему, и они обнялись.

Ужинать мы отправились в ресторан на берегу реки. Нас было пятеро: Марго, Саша, Герман, Карл и я. Мы закрылись в банкетном зале. Долго разговаривали.

Карл рассказал о своей встрече со Штраухом.

– Самое ужасное заключается в том, что он все прекрасно знает. Но считает, что сам во всем виноват. Когда я увидел фотографию Сары, а ведь Соня Ляйфер представилась мне в Москве как Сара, так вот, мне стало плохо. Создавалось впечатление, что здесь в каждом городе только и думают, как обмануть или ограбить меня. Но ведь я до сих пор не знаю, что придумал мой отец.

Я вернула ему украденные у него Соней тексты на немецком языке, показала то, что привез Марго посыльный из Мюнхена, и, наконец, папку с договорами.

– Я видел эти договоры. Это по фирме «Штольц» Шубина. Он приезжал к нам. Уверяю вас, что эти договоры к загадке моего отца не имеют никакого отношения. Это – случайность.

– Хоровые партитуры – тоже случайность. Здесь неподалеку расположено музыкальное училище, так там таких рукописей – море. Они недавно ремонт делали, столько всего повыкидывали, а эти рукописи, то есть партитуры, ветром разнесло. Значит, остаются только тексты.

Карл вздохнул. Ему было неприятно говорить о Гельмуте Гоппе с точки зрения литературы, но поступить иначе он не мог.

– Понимаете, я знаю человека, который написал эти рассказы – а это именно рассказы, – и знаю, каково их содержание.

За столом наступила полная тишина.

– Нет-нет, это еще не торжественная минута. До нее далеко. Просто это опусы секретаря моего отца, вашего деда, Марго, Отто Либена. Секретаря зовут Гельмут Гоппе. Он – неудавшийся литератор, и очень, как бы это сказать помягче, сексуально озабоченный тип. Так вот, эти рассказы такого, фривольного плана… Это описание встреч пожилого господина с молоденькой девушкой на даче. Там такие подробности, что переводить это и тем более произносить вслух я просто не могу.

С этими словами Карл достал две свои зеленые папки с хоровыми партитурами.

– Можно, я взгляну? – спросила я и взяла в руки все четыре папки. – А что, если секрет заключается в самих папках?

– И что же здесь может быть секретного? Такие папки мы выпускаем на своей фабрике. Правда, не такие в точности, поскольку здесь есть рисунок.

Действительно, на папках был оттиснут орнамент черного цвета, отчего они выглядели несколько мрачновато.

– Странно, раньше я как-то не обращал внимания на этот рисунок, – проговорил Карл. – Это копия любимой гравюры отца, хотя никакая она не гравюра, а так, безвкусица какая-то. Я-то видел ее только на фотографии, а подлинник остался в Марксе… Тогда не то что картинки побросали, люди оставили даже горячую еду на плите – так быстро их всех выселили… Отец искал ее, но не нашел. Письма писал сюда, друзьям, но ее и след простыл. Но взгляните, ничего особенного, какие-то геометрические фигуры, пунктиры и все это повторяется. Орнамент, одним словом.

– Да, – подал голос Берестов, – но на каждой папке орнамент разный. Что, если их соединить? Только неизвестно в какой последовательности…

Они стали вертеть в руках папки и поняли, что это бессмысленно.

– Может, – предложил молчавший все это время Герман, – вырезать каждый фрагмент и только после этого соединить?

Все промолчали. Что дальше-то?

– Там в письме говорилось о каком-то дождливом городе и какой-то комнате… – вспомнила я текст письма.

Марго тут же достала его и зачитала: «Ты была тогда еще маленькой девочкой, и я рассказывал тебе сказку о красивом дождливом городе, в котором был маленький дворец с оранжевой комнатой. И что случилось с нею потом. И о волшебнике, который что-то спас и спрятал в надежном месте. И о плане этого места. Волшебник отвез его в далекую страну».

– Значит, – сказал Берестов, – это и есть план того самого надежного места. А волшебник – наверное, твой дед. Теперь давай вспоминай сказку.

Марго подняла свои красивые, наполненные слезами глаза.

– Но я ничего не помню. Ничего. Кроме того, что здесь написано…