«Оранжевая революция». Украинская версия

Собственно, для революции важно даже не большинство электората, а организованное и пассионарное большинство в столице. Здесь Ленин был прав. Именно Киев, проющенковский, идеологически мотивированный, приученный к улице, с организованным и дисциплинированным ядром в лице «Поры», обеспечил конечный успех. Непосредственно движущей силой революции выступили национально ориентированное студенчество, предпринимательский класс, интеллигенция столицы, запада и, частично, центра страны. Люмпенов не считаю, потому что без них не обходилась ни одна революция.

От выборов к революции

Янукович на протяжении всей избирательной кампании выступал в роли догоняющего. Его главный электоральный ресурс находился в крупных промышленных городах востока и юга. Но этот ресурс надо было еще получить – те же регионы были главным оплотом весьма неслабых Социалистической партии Украины Мороза и Коммунистической партии Украины Симоненко. Это предполагало массированный поход за левым избирателем. Одновременно необходимо было двигаться на запад и вправо, чтобы вклиниться в электорат Ющенко. Задача очень сложная, сродни квадратуре круга, даже при реальной поддержке верховной власти.

Януковичу, который оказался сильным политиком, удалось сделать почти невозможное: он сравнялся с Ющенко и вырвался вперед. Много споров шло о том, насколько уместными были инициативы с двойным гражданством, русским языком как государственным, визиты Путина в Украину. Я полагаю, здесь был перебор. Но, бесспорно, эти шаги помогли отмобилизовать восток и юг на поддержку Януковича. Социальные выплаты и удвоение пенсий укрепили его позиции среди левых и на селе. Этот прорыв в традиционалистский электорат мог бесповоротно решить исход выборов в его пользу. Но прорыв захлебнулся: рейтинг Янковича на каком-то этапе, как в стену, уперся в ценностное отторжение судимостей кандидата селянами и приверженцами морального кодекса строителей коммунизма. А прорыв на запад не дал нужного результата из-за недооценки стремления украинского общества к демократии и переоценки его антизападных настроений. Впрочем, не многими ожидавшаяся победа Януковича на теледебатах перед вторым туром открывала путь к успеху на выборах.

У меня нет больших сомнений, что результаты второго тура адекватно отразили тогдашнюю электоральную расстановку сил. Плюс один миллион голосов в пользу Януковича – это то, что показывали неющенковские опросы. 90-процентная явка на западе, где огромная часть населения находится на заработках за границей, чудо не меньшего порядка, чем 94-процентная явка в Донецке. Однако истину никто уже не узнает. В революционных условиях итоги отмененных выборов не волнуют – кому сейчас интересно, как реально голосовали в Белграде или Тбилиси?

Как бы то ни было, успех Януковича не входил в планы слишком большого количества людей в слишком большом количестве стран, включая, естественно, и Украину. Поэтому был запущен революционный сценарий, о подготовке которого власти хорошо знали и к которому в принципе готовились. Но плохо.

Слабыми звеньями в системе возможных властных контрмер оказались президент Кучма, фактически умывший руки; руководство спецслужб, не пожелавшее что-либо делать; массы демонстрантов с востока, наспех доставленные в Киев, но совершенно не организованные, не мотивированные и не приученные к улице. В условиях доминирования решительно настроенных «оранжевых» революционных масс в столице, блокирования ими правительственных зданий, а также непризнания итогов второго тура выборов всеми западными странами и общеевропейскими структурами нетрудно было найти аргументы, чтобы ключевые официальные лица, представляющие все три ветви власти, «прозрели» и приняли неправовое решение о третьем туре. Это и было моментом победы революции. Выборы в условиях победившей революции – уже формальность. Людям свойственно симпатизировать более сильным и успешным. За большевиков сразу после октября 1917 года тоже голосовали больше, чем до.

Кого будет пожирать революция?

Характер любой революции определяется тем, какие силы в результате нее приходят к власти. «Оранжевую революцию» вполне можно считать национальной, поскольку в результате в Мариинском дворце оказались сторонники укрепления украинского суверенитета в европейском контексте (хотя звучит это довольно странно, поскольку европейские государства, как считают, уже более 60 % суверенитета отдали наднациональным структурам – ЕС и НАТО).

Можно ли считать революцию демократической? На Западе таковыми являются революции, в которых побеждают силы, рассматриваемые на Западе же как демократические. В России – если побеждают люди, называющие себя демократами. По Ленину, демократическая революция – это та, в которой решающую роль играют люди на улицах. По всем этим критериям революция была демократической.