Оранжевое солнце

— ...Старики говорят: худая весть — черная птица, хорошая — светлокрылая. В западной части Гоби, к югу от Бурых скал куланы оставили хулан-хонхор. Вода в этом раскаленном углу Гоби? Арат Дамба обрадовался: надо снимать юрту, кочевать туда, к счастливому месту, к воде. Не спеши, запнешься, люди станут смеяться. Дамба юрту не снял. До восхода солнца оседлал он коня, поехал на поиски хулан-хонхора. К полудню, в самый разгар огнедышащего неба, добрался до каменистых россыпей. Тут-то и подстерегла его беда: лошадь обезножела, не идет, мокрая, дышит тяжело, как загнанная. Знал, что за россыпями благодатные зеленые плешины, тут лучший гобийский корм: хумыль, монгол-трава, тан.

Отдохнул. Взбодрил коня, скормив ему три мучных лепешки, взял его под уздцы, и пошли они, шатаясь, как подстреленные козлы, волоча ноги. Добрались до зеленой полосы. Расседлал лошадь, оставил ее кормиться. Отвязал от седла кожаное ведро с веревкой, мешок с едой; съел кусок вяленого мяса, горсть сушеного творога и пошел.

Солнце склонилось к западной кромке неба, падали длинные тени от высоких гранитных глыб, похожих на черных стражей. Поднялся Дамба на выступ скалы, и разорвал гобийскую тишину его радостный голос: «Хулан-хонхор!»

Спрыгнул с выступа. Гоби обманчива: все дальнее кажется близко. Мелкие барханы — сыпучие волны; минуешь одни, перед тобой другие, есть ли им конец? Дамба выносливый гобиец, а силы его растаяли, будто жир в горячем котле. Ноги не идут. Не сидеть же на сером бугре, пополз. Вот и хулан-хонхор. Глубокая яма, — видно, много копыт куланов тут потрудилось. Вокруг высокие отвалы; надо быть слепым, чтобы не разглядеть — здесь побывали и люди, приложили свои руки; верхнюю часть колодца, чтобы не осыпался, обложили каменными плитами. Лег на живот, глядел в яму, светлел серебряный кружок воды, зеркально-гладкий, словно подернулся льдом, и манил, манил... Дамба спустил кожаное ведро, достал воды. Пил жадно, долго. Напившись, упал на песок, лежал неподвижно. Открыл глаза, между двумя валунами низко нависло фиолетовое небо; и такое оно безмятежное и радостное... Било в виски, сжал их ладонями, и, когда приподнялся, по лицу его пробежала улыбка; он стоял на берегу озера. Как же не улыбаться. На волнах пронзительной голубизны качалась белая луна. Радуйтесь, монголы! В Гоби озеро, переполненное родниковой водой.

Гоби обманчива: озера с родниковой водой не было, это голубой мираж. Дамба вновь лег на живот и уставился на дно ямы, где серебряный кружок воды приветливо светил. Захотелось увидеть свое отражение, но вода вздрагивала, от середины кружка разбегались мелкие волны, отражение расплывалось. Тут-то и вскипела в голове арата догадка: это же родник, у него подземные толчки... Низко склонившись над ямой, услышал мерные всплески, похожие на говорок котла, кипящего на легком огне. Вода беспокойно выталкивала из недр земли новые и новые струйки. Дамба сел на камень, курил и думал. Долго думал. Надо углубить яму колодца, русло опустить ниже уровня воды родника, и тогда струя побежит сильным ручьем, не нужно будет черпать воду ведром, делить глотки воды между сотнями и тысячами жаждущих. Дамба не мог уйти, даже страшился уйти; кто же обрывает умные мысли? Уйдешь, и они уйдут...

Ночевал он тут же, вблизи хулан-хонхора. Сомкнуть глаза не было сил; смотрел на синюю густоту неба, на звезды, которые так близки — протяни руку, хватай любую, прячь за пазуху. За одну ночь и столько мыслей... Худая голова могла бы лопнуть. Лишь вместе с рассветом пришло и светлое решение: «Работа большая — ни одному, ни десяти монголам ее не сделать...»

Светлые мысли гасли, гасли и силы Дамбы. Вспомнились суровые слова гобийской пословицы: «И умирая, о воде не забывай». Сидел на горячем валуне, думал: надо быть ветром, чтобы облететь Гоби; если и облетишь, как убедить гобийцев, что ты счастливец — нашел подземный клад? Смеяться будут. Гобиец скажет «да», если разопьешь с ним мешок кумыса.

Где старости не под силу, одолеет молодое. Дамба выкрикнул: ревсомольцы! Выкрикнул так громко, что эхо долго кувыркалось, перекликалось среди песчаных волн Гоби.

Дамба вернулся в свою юрту, отобрал лучших верблюдов, объездил сомон. Вода!.. Она огонь гасит, но она же рождает и пожар. Зажгла вода сердца и старых и молодых гобийцев. Они поверили Дамбе. Так и родилась народная стройка. Ревсомольцы впереди. Люди трудились уже несколько недель.