Оранжевые шарики (сборник)

…Дверь в квартиру была приоткрыта, из квартиры доносились пьяные голоса. Пашка вошёл. В кухне было сине от табачного дыма. За столом сидела мамка и ещё две женщины и мужчина. Ещё двое мужчин сидели на корточках возле стены под окном. Все курили и громко разговаривали. Пашке показалось, что никто никого не слушает. Мамка заметила Пашку и закричала:

– Ты где шлялся, паршивец? – Пашка ничего не ответил, прошёл в комнату. Мамка продолжала пьяно кричать ему в след. – Тебя люди пришли поздравить, а ты, скотина, шляешься!

В комнате, на кровати, спал дядя Коля. Он лежал на животе и громко храпел. Воздух в комнате был пропитан дяди Колиным «выхлопом». Пашка разделся. Обычно он складывал свою одежду на стоящий в углу стул. Стула не было, не было и второго стула, который обычно стоял возле кровати. Пашка сложил одежду на подоконник, достал из-под кровати посылочный ящик, в котором хранились молоток, сломанный утюг, деревянная рамка без картины, пластмассовая бутылка и другая мелочь. Пашка включил телевизор, вывалил содержимое ящика на пол, перевернул и сел на него. Через несколько минут в комнату вошла пьяная, бомжеватого вида, но симпатичная женщина с длинными, чёрными, распущенными волосами. Её сильно качнуло, и она, чтобы не упасть, схватилась за спинку кровати. Заметила сидящего на ящике Пашку, заговорила с ним слащаво:

– Паша-н-я-я-я, с праздником тебя! Ты же хороший мальчик? Дай тётя посидит на табуреточке.

Тут женщина заметила спящего на кровати дядю Колю, пошла и села на кровать рядом с ним.

– Колян, я тоже хочу полежать. Ну-ка, Колян, подвинься!

Дядя Коля что-то промычал, но с места не двинулся. Тогда женщина перелезла через него и втиснулась к стенке, сдвинув дядю Колю на край. Дядя Коля хрюкнул и перевернулся на спину. Женщина тоже улеглась на спину, подняла полные, белые ноги и стянула чулки. Заметив, что за ней наблюдает Пашка, сказала:

– Жарко, – засунула чулки под себя и стала расстёгивать рубаху на дяде Коле, повторила: – Жарко…

В это время в комнату вошла другая пьяная, неряшливо одетая женщина. Она увидела лежащих на кровати дядю Колю и женщину с длинными волосами, кинулась к ним и чуть не наступила на Мишку. Сшибла его с ящика и заорала:

– Ты с…ка, б…дь, ты уже подстелилась под чужого мужика. «Слониха», иди скорей сюда, смотри! Ну, сейчас я тебе… – Женщина навалилась на дядю Колю и попыталась схватить длинноволосую за волосы. Та села, прижалась к спинке кровати, закрылась подушкой и противно завизжала:

– Ты сама с…ка! Мне с сердцем плохо! Пошла на…!

В комнату прибежали все, кто был на кухне. Разъяренная мамка из Пашкиного уголка за кроватью вцепилась в лицо сидящей женщины, та ухватила мамку за волосы. Обе визжали и матерились. Ничего не понимающий дядя Коля пытался подняться, но не мог из-за навалившихся на него женщин. Вторая женщина била первую по рукам, по груди, по животу и по ногам. Один из мужчин подбежал к кровати и с размаху несколько раз ударил дядю Колю по голове. Двое других мужиков оттащили его от кровати. Наконец, дяде Коле удалось столкнуть с себя неряшливую женщину, он вскочил, увидел на полу старый утюг, схватил его, замахнулся и бросился на обидчика. Тот вырвался от держащих его, увернулся от дяди Коли, и когда дядя Коля оказался сбоку от него, резко и сильно ударил его кулаком в правый бок. Дядя Коля выпустил утюг и упал. Утюг попал в оконное стекло. К шуму драки, женскому визгу и мату примешался звон осколков. Всё это время Пашка, не шевелясь, стоял в дальнем углу комнаты возле двери. Глазёнки его от ужаса были широко раскрыты, он хотел закричать, заплакать, но не мог. Никто, кроме Пашки, не услышал сильного, требовательного стука в дверь. Незапертая дверь открылась, в комнату вошли два милиционера. Один высокий, молодой, худощавый. Второй – толстый, в годах.

– О, да тут весело, – молодой решительно вошёл в комнату. Мужчина, избивший дядю Колю, пьяно раскачиваясь, встал у него на пути и, загораживая проход, широко развел руки. Милиционер сделал шаг назад, затем неожиданно ткнул резиновой дубинкой мужчину в низ живота, а когда тот согнулся, хлестко ударил его дубинкой по спине. Пашка вздрогнул, сжался, он по-прежнему не мог ни кричать, ни плакать. Мужчина взвыл и грохнулся на четвереньки. Милиционер перешагнул через него и подошёл к кровати, на которой продолжали драться женщины. Он ухватил за волосы неряшливую женщину, потянул и почти приподнял её над кроватью. От боли женщина дико заорала. Милиционер развернулся и бросил её на лежащего на полу дядю Колю. Мамка отпустила длинноволосую и стояла у стены. Глаза её были дикими, губы дрожали, на руках была кровь. Женщина на кровати продолжала выть, она встала на колени и принялась вытирать подушкой окровавленное лицо. Милиционер сильно ударил палкой по столу и крикнул:

– А ну, тихо! – в комнате стало тише, лишь избитая женщина всхлипывала и что-то бормотала. Милиционер ногой несильно толкнул лежащую на дяде Коле женщину: – Э-э, ну-ка свали.