Читаем Оранжевый для савана полностью

— Извините. Здесь нет никакого Стеббера.

— Мисс, я полагаю, это старая как мир ситуация с паролем. Вы всегда просите повторить номер и считаете, что тот, кто звонит, перепутал одну цифру. Но вышло так, что у меня нет пароля.

— Понятия не имею, о чем вы говорите, сэр.

— Несомненно. Я перезвоню вам ровно без пятнадцати час, через двенадцать минут. Вы скажете мистеру Стебберу, что ему позвонит некто, знающий кое-что про Вильму Фернер или Вильму Уилкинсон, как вам будет угодно.

Она чуть помедлила, подышав в трубку, явно слишком долго, прежде чем сказала:

— Мне очень жаль, но это абсолютно ничего для меня не значит. Вы действительно ошиблись номером.

Она была очень хороша в своем упрямстве. Так хороша, что ее замешательство уже не имело никакого значения. Я снова позвонил в обещанное время.

— Да? — ответил знакомый голос.

— Мистера Стеббера не заинтересовала судьба Вильмы? Это снова я.

— Знаете, мне действительно не следовало вести себя столь по-детски и сердиться из-за подобной ерунды, кем бы вы там ни были. Просто у меня сегодня скучный и утомительный день. Как вы думаете, может, дело в этом?

— Странные разговоры многих из себя выводит.

— У вас действительно довольно приятный голос. Знаете, если вы не слишком заняты, то можете скрасить мой день, рассказав еще какую-нибудь чепуху. Почему бы вам снова не заняться мистификацией, скажем, в пятнадцать минут четвертого?

— С удовольствием. Я буду тем, у кого в зубах красная роза.

— А я стану по-девичьи глупо улыбаться.

Я вышел из кабинки.

— Почему ты ухмыляешься? — требовательно спросила Чуки.

— Всегда приятно поговорить с хорошими людьми. Ей не удалось связаться со Стеббером так быстро. Но не выдав ни полсловечка лишнего, она договорилась, чтобы я перезвонил в три пятнадцать. Тогда, если Стеббер заинтересуется, они приоткроют дверку. А если нет, то она отделается девичьим трепом, и я положу трубку, так и оставшись в неведении. Очень мило.

Она выпрямилась.

— Значит, ты не с той дело имеешь, да, солнышко? У Стеббера эта страшно проницательная девушка, а тебе приходится мыкаться со скучной и длинноногой танцовщицей.

— О Боже мой, ну почему какое-то безликое восхищение заставляет тебя так взъерепениться?

— Покорми меня, — сказала она. — Все женщины всегда готовы приревновать. А когда в животе бурчит от голода, то это немного более заметно.

Мы пошли на верхний этаж, где она как волк набросилась на еду, но с гораздо более явными признаками удовольствия, чем может проявить любой волк. В этом было так много от нее самой, это было так эстетически красиво и ярко, так полно жизненной энергии, что на ее фоне люди за десятью столами вокруг блекли, как мерцающие черно-белые кадры из старого фильма. Я словно услышал диалог из него: «Ну, ладно, парень, но опиши того типа, с которым она была. — Просто тип. Большой такой, кажется. Я хочу сказать, черт, мне кажется, я вообще не смотрел на него, лейтенант».

Она отпила кофе, улыбнулась, вздохнула и снова улыбнулась.

— Ты выглядишь счастливой женщиной, мисс Маккол. — Я протянул руку через стол и дотронулся до ее переносицы, прямо посредине между черными бровями, а потом чуть выше. — Тут были две черточки.

— А теперь морщинки пропали, да? Сукин ты сын, Трев. Я зачастую просто не знаю, что говорю. Я Артуру всю душу раскрыла. В основном, там, в темноте, когда он обнимал меня. Такие вещи, о которых никому и никогда не говорила. А он слушает и запоминает. Я бегаю туда-сюда по всей своей дурацкой жизни. Похоже, стараюсь понять.

И в то же время, сама с собой разговариваю о Фрэнки; о том, как мать заставила меня стыдиться моего роста; о том, как сбежала и в пятнадцать лет вышла замуж, а в шестнадцать развелась и слонялась повсюду, а потом осела и стала по-настоящему вкалывать, чтобы заработать, накопить деньги и вернуться в шикарном виде. И чтобы у всех глаза на лоб полезли. Я даже знала, как это будет, Трев. Я одену меховую накидку и войду в свой дом. А мать и бабушка вытаращат глаза. А потом я им дам понять, что получила все это не так, как они могли бы подумать, а честным трудом. И покажу им альбом с вырезками. Девятнадцать лет. Боже!

А там уже чужие в этом доме, Трев. Нетерпеливая женщина, и дети, которые повсюду бегали. Моя бабушка уже год как умерла, а мать оказалась в доме для престарелых. Преждевременная дряхлость. Решила, что я — это ее сестра и умоляла меня увезти ее оттуда. Я ее перевела в другое место. Платила семь с половиной долларов в неделю в течение полутора лет, Трев. А потом с ней случился один тяжелый удар вместо постоянных мелких, и она умерла, даже меня не узнав. Артур меня спрашивал, почему я так решила. Может, у нее и были какие-то проблески сознания, когда она гордилась мной. — Слезы навернулись на глаза Чуки, и она покачала головой. — Ладно. Мне хорошо с Артуром. Как будто у меня в голове множество маленьких узелков. Я говорю, говорю, говорю, и потом он скажет что-нибудь и один узелок развяжется. Она нахмурилась.

Перейти на страницу:

Все книги серии Тревис Макги

Похожие книги

Безмолвный пациент
Безмолвный пациент

Жизнь Алисии Беренсон кажется идеальной. Известная художница вышла замуж за востребованного модного фотографа. Она живет в одном из самых привлекательных и дорогих районов Лондона, в роскошном доме с большими окнами, выходящими в парк. Однажды поздним вечером, когда ее муж Габриэль возвращается домой с очередной съемки, Алисия пять раз стреляет ему в лицо. И с тех пор не произносит ни слова.Отказ Алисии говорить или давать какие-либо объяснения будоражит общественное воображение. Тайна делает художницу знаменитой. И в то время как сама она находится на принудительном лечении, цена ее последней работы – автопортрета с единственной надписью по-гречески «АЛКЕСТА» – стремительно растет.Тео Фабер – криминальный психотерапевт. Он долго ждал возможности поработать с Алисией, заставить ее говорить. Но что скрывается за его одержимостью безумной мужеубийцей и к чему приведут все эти психологические эксперименты? Возможно, к истине, которая угрожает поглотить и его самого…

Алекс Михаэлидес

Детективы
Сценарии судьбы Тонечки Морозовой
Сценарии судьбы Тонечки Морозовой

Насте семнадцать, она трепетная и требовательная, и к тому же будущая актриса. У нее есть мать Тонечка, из которой, по мнению дочери, ничего не вышло. Есть еще бабушка, почему-то ненавидящая Настиного покойного отца – гениального писателя! Что же за тайны у матери с бабушкой?Тонечка – любящая и любимая жена, дочь и мать. А еще она известный сценарист и может быть рядом со своим мужем-режиссером всегда и везде. Однажды они отправляются в прекрасный старинный город. Ее муж Александр должен встретиться с давним другом, которого Тонечка не знает. Кто такой этот Кондрат Ермолаев? Муж говорит – повар, а похоже, что бандит…Когда вся жизнь переменилась, Тонечка – деловая, бодрая и жизнерадостная сценаристка, и ее приемный сын Родион – страшный разгильдяй и недотепа, но еще и художник, оказываются вдвоем в милом городе Дождеве. Однажды утром этот новый, еще не до конца обжитый, странный мир переворачивается – погибает соседка, пожилая особа, которую все за глаза звали «старой княгиней»…

Татьяна Витальевна Устинова

Детективы