Оранжевый цвет радуги

Пришлось присесть на койку, а то в коленках появилась предательская слабость.

– Через две недели мы снова сделаем остановку, но уже в системе звезды Мирах. Там получим оставшееся оборудование. За это время определись с тем, что тебе еще может понадобиться для работы. Какие конкретно краски или дополнительное оснащение к голограферу. Это последняя возможность приобрести их, потому что потом мы сразу полетим к конечной точке нашей экспедиции. И еще, поищи в галасети[4], какие фирмы производят эти ваши женские штучки, но без запаха. Купишь себе аналоги того, что я сегодня уничтожил.

– Есть, шеф! – мрачно отчеканила я, пламенея при этом от смущения. Опять, кстати, всплыло в памяти новое слово – «шеф». Глядишь, такими темпами (с постоянными-то стрессами) скоро все вспомню.

У командора дернулась щека, но он продолжил говорить все так же спокойно:

– Кроме того, постарайся за эти дни нарисовать портреты девушек, побывавших у работорговца в тот период, который ты провела в оазисе. Не обязательно тщательно и в красках, но непременно – узнаваемые. И напиши их имена, если знаешь – фамилии, откуда они, и вообще вспомни всю информацию, которую они сообщили о себе. Я отдам все в представительство межгалактической полиции, пусть поищут их родных. А еще подробно изложи все, что тебе известно про ту ниоки, которая погибла во время вашего побега.

– Хорошо, я постараюсь!

От воспоминаний о смерти Лиллуко меня стало знобить, от лица отлила кровь. Я бросила быстрый взгляд на контейнер с ее останками и уставилась в пол. Нет, я не забыла о своей клятве. Помнила каждую секунду. Хуже того, у меня появилась нездоровая привычка разговаривать с сердцем Лиллу, словно беседовала с ней самой. Причем я осознавала, что это ненормально. Но… так хотелось хоть как-то поддержать иллюзию того, что она продолжает существовать. До тех пор, пока я не выплачу ей свой долг…

– Акир, а когда мы попадем на Керакато?

– Сложно назвать точные сроки, – покачал он головой. – Смотря как все пройдет. Вот после выполнения всех задач экспедиции и полетим туда. У меня тоже неожиданно возникли… обстоятельства непреодолимой силы, требующие моего появления на родной планете.

– Какие? – машинально поинтересовалась я и тут же прикусила язычок. Какое мое дело? Он не должен передо мной отчитываться.

– Личные.

– Извините.

– Да это не тайна, весь корабль в курсе. И ты со временем узнаешь, когда станешь неотъемлемой частью экипажа и разберешься в ситуации. – Акир загадочно усмехнулся.

– Все равно, простите. Это не мое дело, я просто, не подумав, спросила.

– Не важно, – отмахнулся он и встал из-за стола, держа в руках свой «портрет». – Я открыл тебе доступ на крейсере почти всюду. Если высветится, что «доступ запрещен», значит, тебе точно туда нельзя. Совсем! Даже в сопровождении. Поняла? А так – гуляй, работай. Мастерскую распорядился выделить, завтра Майки покажет тебе помещение, в котором ты сможешь разложить свои инструменты и все остальное.

– Поняла. Спасибо.

Кивнув мне на прощанье, Акир ушел, а я подняла к лицу Яшку и сказала ему:

– Понял, кто у нас начальник? Вот так-то! С таким не забалуешь… – и тоскливо вздохнула. Было невыносимо жалко всего того, что улетело в утилизатор.

…Мне действительно выделили место под мастерскую неподалеку от хозяйственных помещений. Довольно просторная комната с хорошей вентиляцией и возможностью выставлять нужное освещение меня полностью устроила. Из мебели: стол, металлический шкаф с множеством полок и ящиков, стул и кресло на колесиках. Майки приволок откуда-то несколько светильников, которые я расставила в разных углах. А на экране, заменяющем иллюминатор, выставляла виды разных планет в дневное время, чтобы создать иллюзию окна. Места хватило и для мольберта, и для стола, а в шкафу разместился весь запас красок, кистей и прочего.

И потекло время. С утра я писала портреты девушек-рабынь, с которыми меня столкнула в оазисе судьба, и вспоминала все, что знала о них. Увы, знала я невыносимо мало. В большинстве случаев – только имя, родную планету и то, как их угораздило попасть в руки торговцев живым товаром. Затем мы с Яшкой шли в столовую. А потом я брала голографер и отрабатывала его стоимость. Ведь скинулся весь экипаж огромного корабля, и с меня причитались голограммы всех и каждого, портреты, заснятые в непринужденной обстановке. Мужчины оценили именно вот такие, внезапные снимки. Я подлавливала их, когда они сосредоточенно работали, смеялись с коллегами или задумчиво решали очередную сложную задачу. А они потом скачивали себе файлы со снимками и отправляли их родным и близким.

Вечером, после того как просматривала все, что наработала за день, и удаляла неполучившиеся кадры, брала в руки графический планшет. Похоже, раньше мне ни с чем подобным работать не доводилось. Так что… изучала мануал, пробовала разные кисти и набивала руку.

Так проходили дни.