Ораторское искусство с комментариями и иллюстрациями

Отделка (expolitio – буквально: «полировка») – придание речи окончательной красоты и блеска. Цицерон изображает прогресс как переход от признания только необходимых потребностей к признанию также беспечных художественных потребностей: поэтому он вспоминает палестру, спортивное сооружение – спорт уже не связан с необходимостью добывать пищу или защищаться от врагов, но существует для удовольствия. Тогда как историк Геродот (ок. 484–ок. 425 до н. э.), по мнению Цицерона, думал только о необходимом, о собирании фактов, которые нужно знать, а не об их изложении. Позднее Геродота за это же бранил Плутарх: в трактате «О злокозненности Геродота» он увидел в Геродоте своеобразного бульварного журналиста, который объясняет поступки героев низкими корыстными мотивами и почти не замечает культурных преимуществ эллинского мира перед варварским.

Таким образом, если одна речь представляется сжатой и отрывистой, а другая пространной и расплывчатой, то это очевидно должно зависеть не от свойства букв, а от разнообразия долгих и коротких пауз. Если речь, в которую они вплетены и вмешаны, бывает то устойчивой, то текучей, то причина этого должна неизбежно заключаться в ритмах. Ведь и самый период, о котором мы не раз говорили, в зависимости от ритма несется и спадает все стремительнее, пока не дойдет до конца и не остановится.

Буква (littera) – мы с начальной школы различаем буквы и звуки, тогда как античность знала «голос», «речь» и т. д. как акт произношения, но не как единицу произношения. Поэтому метонимически слово «буква» бралось для обозначения единицы звука, при том, что условность буквенной записи в античности ни разу не была поставлена под сомнение ни одним из философов.

<…> Но, спрашивается, каким ритмом или какими ритмами предпочтительно следует пользоваться? Что все они попадаются в речи, это видно уже из того, что даже в прозаической речи мы часто нечаянно произносим стих. Это – большая погрешность, но ведь мы не прислушиваемся сами к себе и не обращаем внимания на свою речь. Сенариев и гиппонактовых стихов мы вряд ли даже сможем избежать, ибо известно, что наша речь в значительной части состоит из ямбов; но слушатель охотно принимает такие стихи, ибо они очень привычны. По неосмотрительности, однако, мы часто вставляем и менее привычные, но все же стихи, – а это уже тяжелый недостаток, которого следует избегать с крайней осторожностью.

Сенарий – шестистопный ямб, гиппонактов стих – его подвид, со спондеем или трохеем на последней стопе. Мы можем вспомнить, как в романе И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок» рассерженный и обиженный Васисуалий Лоханкин разговаривает трагическим пятистопным ямбом, но со сбоями, часто вставляя лишнюю стопу или переходя на четырехстопный ямб. Так и здесь в речи могут появляться правильные размеры, но также со сбоями, сенарий вдруг перейдет в гиппонактов стих, а там и в неритмическую прозу.