Орбитал

– Это природное соединение легко трансформируется. Обладает эластичностью, сохраняя целостность объема. Высокие адаптационные свойства…

– Иначе говоря – мягкость и податливость! – резко перебил курсанта руководитель.

Тот хотел возразить, но сумел удержаться и лишь уткнулся в пол упрямым взглядом. Глава жюри щелкнул по обновлению. Он проделал этот жест, чтобы собраться с мыслями. Личное дело кадета он и так знал наизусть.

– Прогнозируя свой неутешительный результат по ходу турнира, вы имели возможность сняться, но тем не менее предпочли подать сигнал о полном завершении. Почему вы не воспользовались правом пересдачи? – каждое слово давалось начальнику комиссии с огромным трудом.

– Каждый должен получить то, что заслуживает, – дерзко ответил курсант.

– Так получайте! Восемнадцать процентов Жесткости! Вот ваш результат! Лишение права голосования и после повторного теста через год – медицинская операция по стерилизации. Вы этого хотели?

Молодой человек сглотнул. Глава жюри безнадежно махнул рукой:

– Можете быть свободным.

Дверь за курсантов закрылась. Руководитель комиссии потер виски, плеснул себе содовой из сифона и, клацнув зубами о край бокала, сделал жадный глоток. У него никогда не будет внуков. Теперь он знал это наверняка – ведь только что покинувший зал курсант был его единственным сыном.

Высокие входные двери уже готовы были открыться перед ними. Множество раз они и входили сюда и покидали эти своды, но сегодняшний раз был особенный. Оттого и звенели возбужденные голоса, скрывая замирание сердца от неизвестности.

– Мне пришло назначение! – воскликнул рыжий веснушчатый крепыш с выдранным клоком волос. – Я поступаю в распоряжение государственного флота.

– Повезло, – откликнулся кто-то сзади. – А мне придется корпеть над отчетами в Институте Статистики.

– Не знаю, как остальные, мы с друзьями вечером идем в парк развлечений. Составишь компанию, Подкова?

– Не-е-ет, – рассмеялся высокий парень из второго отряда.

«Из бывшего второго отряда, – поправил себя Лемех. – Подкова. Заместитель командира».

– У меня свидание, – похвастался Подкова. – Моя девчонка говорила – и думать обо мне не смей, если наберешь меньше шестидесяти баллов Жесткости. Мой показатель – шестьдесят три. Так что сегодня ее очередь в ответ на мою Жесткость проявить Мягкость. И Уступчивость.

В ответ послышались смешки и задорное улюлюканье. Лемех спиной чувствовал настороженные взгляды, смешанные с флюидами зависти. О его результате знали все. Люди невольно опускали глаза перед ним, старались побыстрее ответить на любой заданный вопрос. А вот назначения до сих пор не было и Лемеха это тревожило. Иррациональное волнение свойственно лишь неустойчивым личностям, поэтому он гнал от себя глупые мысли.

Наконец с лязгом отъехала в сторону стальная полоса древнего, как и все здание, засова. Двери пошли наружу, солнечные лучи разогнали тени сумрачного коридора. В увеличивающийся проем ворвался свежий ветер, ероша волосы и трепля вороты форменных рубашек. На пороге стоял инструктор:

– В добрый путь, – сказал он и сделал шаг в сторону.

… Лемех вышел на гражданскую территорию, остановился и недоуменным взглядом рассматривал прохожих. Они отчего-то казались ему нереальными настолько, что хотелось подойти и потрогать кого-нибудь. Коммуникатор пиликнул трелью официального системного сообщения. Отправитель послания с таким входящим сигналом мог быть только один. Лемех внутренне подобрался и нажал пальцем на дисплей, разворачивая письмо.

«Вам надлежит явиться в Высшую Академию Государственной службы для прохождения дальнейшего обучения. Дата прибытия».

На лице Лемеха не отразилось никаких чувств. Он рывком застегнул молнию на куртке, поднял воротник форменки и направился по тротуару в сторону метро. И даже не оглянулся на вывеску «Школа», что горела над зданием в котором он провел последние одиннадцать лет.

Покер для стариков

Когда рыба положила поплавок, он вздрогнул и невольно опрокинул колышек с ультразвуковым репеллентом. Лещ? Определенно, лещ – его повадка. С этой рыбой мешкать нельзя, иначе мигом выплюнет приманку. Старик сделал резкую подсечку. Удилище выгнулось, словно плечо дальнобойного лука, натянутая леска взрезала сине–зеленую водную линзу. Сердце загромыхало в груди от охотничьего азарта, кровь быстрее побежала по венам. Сидевший в двух шагах внук отбросил английский фидер и рванулся на подмогу.

– Тащи его, деда!

– Погоди, – горячо зашептал старик. – Крупный. Умаять его надо, умаять!

– «Борьба отнимает силы. Мы не будем бороться», – передразнил старика мальчик.