Орда встречного ветра

) Показался силуэт, согнутый почти вдвое, исполосованный дождем. Его шатало, ливень раскачивал человека из стороны в сторону долгими шлепками и ударами… Он рухнул, с трудом приподнялся на одно колено и снова тяжело повалился наземь, головой вперед, оглушенный, как пьянчуга к концу попойки. Попытался было ползти, но, находясь к ветру спиной, естественно, никак не мог предугадать, когда налетит порыв, крытень несчастный… Повернись лицом! Голгот ни на йоту не отклонился от курса, но сделал мне знак выйти из Пака, глянуть, что с бродягой. Тем временем парень нашел себе полоску грязи и, счастливый, влез в нее весь целиком… Увидев, что я приближаюсь, он потянулся к поясу за бумерангом, но я успокоил его, разведя руки. От плотности ливня я толком не мог выговорить ни слова и заикался:

— Вы так далеко не уйдете, повернитесь лицом к ветру!

— У меня сломалась мачта на велеснице… у всей эскадры переломались…

— Вы из Диагональщиков?

756

— Да… Но не из грабителей… Мы кочевые золотоискатели… шли ставить сети на ось Беллини… Попали в самую бурю…

Парень отвечал мне, стоя на коленях. По его волосам текла жирная грязь, дождь смывал с него кровь, светло-красные струйки стекали вниз от локтей.

— Вы ищете деревню?

Он качнул головой:

— Вы знаете, где она? — спросил он так, словно у него комок из горла выскочил.

— В получасе книзу.

Парень вытаращил обрамленные грязью глаза. Несколько долгих секунд он смотрел то по направлению к низовью, то на Орду, которая продвигалась к верховью, таща за собой по мокрой глине сани, исчезавшие в потоках ливня, по мере того как… Он заставил меня повторить «книзу» дважды. Он явно ничего не понимал. Да и кто бы понял?

— Но, а вы? Вы-то куда идете?

— Выше.

Парень снова замолчал, не в состоянии подняться.

— Да вы вообще кто, черт возьми?

— Орда.

— Орда Встречного Ветра? Орда девятого Голгота?

— Да.

Он задумался, насколько это в принципе было возможно в его состоянии. Потряс головой, совершенно сбитый с толку, наскоро перекрестился, хотел снова переспросить, — это было слишком для него, он никак не мог въехать, но потом все же сообразил:

— Я могу пойти с вами?

— Держись плотно за мной, как можно ближе. Когда вклинимся, я вернусь вперед, на свою позицию в Клинке,

755

сразу за Голготом. А ты станешь между фаркопщиками, сзади. Но смотри: услышишь «Ложись!» — не тормози, ныряй на землю. Ясно?

— Спасибо.

Мы с трудом догнали остальных: мне не раз пришлось тянуть его за собой, то тащить на холм, то спускать, у него были неправильные опорные, плохая интуиция на залпы, и он, по всей видимости, был уже на пределе сил. Когда я вернулся на свое место в Клинке, то пожалел о своем решении: он будет мешать фаркопщикам, которым и без того тяжело. Ни братья Дубка, ни Барбак не произнесли ни звука, когда золотоискатель стал в строй… Мы теперь шли вдоль линейного леса, под сбивающим с курса ветром, теряя равновесие от бесконечных закручивающих и боковых порывов. Интенсивность потока была такая, что Голгот чуть ли не каждые полминуты орал: «В цепь!». «В цепь!» — и мы тотчас же сжимались, цепляясь друг за друга руками и поясами. «В цепь!» — и сплоченный фундамент делал свое дело: порыв проносился над нами, не найдя прорехи, через которую можно было бы нас разъединить. Мы сливались в один единый блок. Мы были единым блоком. Неприступным. Неустранимым. Уцелевший, там, сзади, наверняка ничего не понимал в происходящем, но он следовал за остальными, держался, протягивал руки, орал вместе с нами «Блок!», когда слышал «В цепь!». И…

— Ложись!

… взрыв: холм впереди нас разнесло в воздухе на песчинки ударом блааста. Смесь песка-латерита оросила плечи и спины. Когда я, весь в земле, наконец нашел в себе силы подняться, то констатировал две вещи: фаркопщиков отбуксировало санями назад на несколько метров, но они были целы. А вот Диагональщик не лег, во всяком случае не вовремя…

754

— Сов, оставь его!

Но я не мог его оставить, теперь или в принципе — не знаю, но не мог. Я вернулся на добрую сотню метров назад. Ветер дул в спину, вмиг промокшую от дрянного горизонтального дождя. До исподнего, до самой кожи. Разлетевшийся от взрыва песок снова образовался в холм, плоский и длинный, растянувшийся на несколько десятков метров, на этот раз уже в низовье. Я добрался до холма и стал высматривать, не выступает ли что-то из пригорка. И нашел. Парень был теперь просто куском земли, ни более ни менее того. Все горло и рот у него были забиты кусками…

— Брось! — послышалось откуда-то. — Ты сделал все, что мог.

Голос прошумел в нескольких шагах от меня: Пьетро, разумеется.

— Возвращайся назад в Клинок. Нужно трассировать дальше.

… горло, забитое кусками подбородка.