Ordeals of the Love (СИ)

Мужчина алчно прильнул к рубиновым губам любимой, утонув в поцелуе. Он целовал её снова и снова, забыв о воздухе. А в перерывах между поцелуями он медленно скользил губами по её шее, лицу, не упуская возможности поцеловать каждый миллиметр её кожи.

Её близость, руки, губы, — все это дурманило, уводило приступы, страхи и боль прочь из мыслей. Но он чувствовал потребность быть еще ближе, потребность перейти черту, за которую они никогда не решались заступить.

Но он так же осознавал, что для неё это могло быть слишком тяжело. Она могла быть не готова к этому. И пусть Петир сгорал от любви и желания, он не стал бы её заставлять.

— Санса, я пойму, если… — он через силу отстранился, судорожно ища её взгляд.

Рыжеволосая, прикрыв глаза, не ответила, заставив пару мгновений тишины проплыть по комнате. Тихий вздох слетел с её уст.

— Я не получала ничего кроме боли от Рамси, — громко сглатывая, произнесла она, открыв глаза и найдя его беспокойный, потемневший взгляд. — Но тебе я полностью доверяю. И ты единственный мужчина, с которым я по собственному желанию согласна перейти эту грань после всего, что я тогда пережила.

Большего ему и не требовалось.

Снова прильнув к её губам, мужчина припечатал девушку своим телом к двери. Он медленно, кропотливо оставлял поцелуи на её коже, а затем снова возвращался к губам. Лишь на пару мгновений он позволил себе отвлечься — наскоро закрыть на засов дверь покоев, а затем с рваным стоном снова, еще более жадно, поцеловал рыжеволосую.

Её дыхание участилось, она импульсивно подалась ему навстречу, а её руки моментально обхватили его за затылок, вплетаясь пальцами в волосы. Его требовательный язык свободно проник в её рот, увлекая Сансу в затяжной поцелуй.

Никто не хотел терять драгоценные мгновения, поэтому скоро обувь отлетела далеко в сторону. Его руки хаотично блуждали по гладкой поверхности платья девушки, пока не нашли подвязки, а затем и тугую шнуровку корсета. Он ловко помог ей избавиться от такого мешающего гардероба, и ткань платья вместе с корсетом медленно соскользнула на пол. Теперь лишь нижняя юбка скрывала наготу северянки. Но быстрое движение лорда — не осталось и её.

Рыжеволосая не отставала, быстро сняв брошку, скоро выскользнувшую из рук и рухнувшую со звоном на пол, — за ней непроизвольно с пальцев мужчины слетели холодные перстни, затерявшиеся в сброшенной одежде, — она принялась расстегивать непослушные застежки на его камзоле, освобождая пуговицы, одну за одной, от сковывающих петель. Скоро бурый дублет в паре с рубахой отлетели в сторону, оставив их обладателя в штанах.

Прижав обнаженную деву к своему телу, мужчина легко подхватил её, инстинктивно обвившую ногами его торс. Повалив желанную на кровать, он властно навис над ней, позволив себе позаимствовать у этой ночи несколько мгновений, дабы вдоволь налюбоваться рыжеволосой, раскинувшейся перед ним, желающей именно его.

Прекрасная дева, давеча сломленная, но сейчас практически полностью с его помощью собравшая все отколотые от себя кусочки, смотрела на него любовно, так, как он всегда мечтал. Полюбившиеся черты лица освещал слабый лучик луны, вышедшей на ночную прогулку. Цвета нежно-белой слоновой кости кожа будто бы сияла во тьме покоев, а слепящие рыжие локоны спутались, раскинулись по подушке, отливая медью при свете горящего камина. Аккуратные контуры ключиц, шеи, плеч манили снова и снова оставлять поцелуи. Молодая девичья грудь призывала прильнуть к соскам губами, лаская без устали.

Дивный образ девушки лишал рассудка, доводя желание до предела, лишь далеко, где-то в уголке сознания, мелькали неяркие вспышки ярости от уродливых, покоящихся на нежной коже девы шрамов, пусть, и ничуть не портящих красоту желанной, но напоминающих о фатальной ошибки эгоистичного лорда.

Но кроме бушующего шторма чувств, смешавшихся в единую палитру, Петир почувствовал тень ответственности, нависшей над ним. В одно крошечное мгновение он вдруг осознал, что перед ним ясно представилось нечто большее, чем просто возможность притворить давнишние желания в жизнь. Это не просто долгожданная близость с его любимой.

Это его последний шанс стать для неё всем, пусть, и на одну ночь. Это шанс запомнить её именно такой — любящей только его. Это возможность показать ей всю ту любовь, которую он к ней питает; показать, что та близость с ней, которую девушка ему позволила, не принесет ей боль.

Её согласие, её доверие значили для него нечто большее, чем могли значить для кого-либо другого. Он ценил дарованный ему шанс больше, чем все когда-либо лежащие монеты в его кармане. Он любил эту девушку больше, чем всякую когда-либо представляющуюся перед ним возможность получить власть.

Он знал, что скоро она покинет его. Еще до наступления утра. Но мужчина так же знал, что эти врезавшиеся в подкорку мозга моменты они оба будут вспоминать каждый день, прожитый друг без друга.

И он не собирался спешить. Он силился запомнить каждый миг, ускользающий из его цепких рук.