Орден

Тратить весь боекомплект из более чем трехсот небольших тупорылых бронебойных снарядиков к 20-миллиметровой пушке KwK-38 и двух тысяч с лишним пулеметных патронов Бурцев, конечно, не стал. Свалив полдесятка сосен прямыми попаданиями из пушки и срезав столько же березок пулеметными очередями, он прекратил огонь. Захватывающее, конечно, занятие, но боеприпасы все же лучше поберечь. Видно ведь уже: прицелы не сбиты, орудия функционируют исправно.

— Ладно, Отто, садись на место водилы, поворачивай обратно, — распорядился Бурцев.

С танком они разобрались, но это еще не все. Оставались ведь и другие трофеи, которые могли бы здорово пригодиться.

Глава 46

Собственно, никаких уроков стрельбы Бурцев давать не собирался — поджимало время. Просто показал, что и как надо делать, и позволил каждому желающему выпустить по паре очередей из трофейных «шмайсеров». Лучше всего получилось у Сыма Цзяна. Этот китайский мудрец любую науку буквально схватывал на лету. Даже умудрился сразу попасть в дерево с пятидесяти шагов. Радости было!

Еще дюжину толковых бойцов — новгородцев Дмитрия, лучников Бурангула и пару пруссов из ватаги дядьки Адама Бурцев тоже рискнул вооружить скорострельными «МП-40». Ребят выбрал тех, кто меньше других тушевался перед «магическими» громометами и оказался в состоянии понять, откуда вылетают «невидимые стрелы» и как следует держать «шмайсер», чтобы самому не угодить под пулю или случайно не изрешетить соратников.

Конечно, ожидать от этих коннострелков прицельного огня не стоило: даже фон Грюнинген, с которым явно занимались дольше и тщательнее, дал бы фору любому из них. Но, по крайней мере, новоявленные автоматчики могли запутать и озадачить противника своей беспорядочной стрельбой, а это уже кое-что.

Тяжелые пулеметы с танков и «цундаппов» снимать не стали: лишний балласт. Мотоциклы — даже те, что были еще на ходу, — не брали. Научить управляться с техникой воинов тринадцатого столетия гораздо сложнее, чем нажимать на спусковой крючок пистолета-пулемета. Да и боеприпасами понапрасну не нагружались: одного полного рожка, уже вставленного в «шмайсер», — вполне достаточно. Все равно перезаряжать в бою огнестрельное оружие для новгородцев и татар — занятие чересчур хлопотное и непозволительно долгое. Ручные гранаты доверять своим бойцам Бурцев тоже поостерегся — слишком опасные игрушки даже для такого знатока гренадерского дела, как Сыма Цзян.

Себе он взял укороченный «МП-40» убитого танкиста. Еще один, точно такой же, вручил китайцу. Раз уж старик делает успехи в стрельбе… Освальд от «шмайсера» отказался наотрез. Недолюбливал поляк это дело с тех самых пор, как в него выпустили очередь в подвале Взгужевежи. Зато снять с себя меч и латы шляхтич не пожелал. Пленного унтерштурмфюрера, разумеется, вооружать не стали.

— Дмитрий, Бурангул, вы поведете конницу по льду напрямую — через Узмень, — распорядился Бурцев. — Я, Сыма Цзян и Освальд поедем в обход. Встречаемся на Соболицком берегу у Мехикоормы.

— Погоди-ка, Васильке, — князь Александр Ярославич, внимательно наблюдавший за упражнениями на импровизированном танкодроме и стрельбище, стоял перед ним. В окружении всей своей свиты. — Нам надо поговорить. Желательно наедине.

— Но, князь…

— Не беспокойся, надолго я тебя не задержу. Прокатимся до Вороньего Камня и обратно. Я просто хочу кое в чем разобраться. Это важно. Очень важно.

Во взгляде Ярославича читалось упертое упрямство. Человеку с таким взглядом лучше не перечить. С таким человеком лучше не спорить. Если не хочешь понапрасну терять время.

— Хорошо, княже, — вздохнул Бурцев. — Прокатимся…

Крикнул через плечо Дмитрию и Бурангулу:

— Готовьтесь к походу. Я скоро вернусь.

Княжеские дружинники и бояре намылились было следовать за Александром. Тот раздраженно отмахнулся:

— Ждите здесь. Все!

Гаврила Алексич неодобрительно покачал головой:

— Не добре то — князю без охраны ездить. Савва тебя нипочем бы не отпустил.

Александр помрачнел:

— Мертв Савва. А мне тут ничего уж не грозит, Гаврила. Немец разбит наголову. А кто уцелел — давно сбежал на Соболицкий берег. Едем, Василько…

Через береговой лес Чудского озера они ехали молча, друг подле друга. У князя — меч в ножнах. У Бурцева — «шмайсер» в седельной сумке.

Пару раз сзади шелохнулись кусты, потом далеко впереди упал снег с потревоженной еловой лапы. То ли зверь какой, то ли птица. А может, ослушался Гаврила князя — приставил-таки незримую охрану.

Выбрались на истоптанный озерный лед.

— Кто ж ты такой, а, Василько? — неожиданно начал разговор Александр.

— Я ведь уже говорил, что…

— Перестань, — Ярославич нервно дернул плечом. — Я правду хочу знать.

Бурцев призадумался. А князь-то вовсе непрост. Наблюдателен, проницателен и умен у новгородцев князь. Осторожно спросил:

— Какую именно правду ты хочешь знать, княже?

— Правда — она завсегда одна, Василько. Кто ты?

Он вздохнул:

— Все еще считаешь меня колдуном?