Орден Ассасинов

Звучит парадоксально: представление о разрушении как акте созидания. Но созидание само по себе нередко содержит разрушительный элемент, являясь источником ярости. Его можно увидеть в творчестве Ван Гога, Саутина, Эдварда Манча. В словаре художников отмечается, что Манч «...видел жизнь, как постоянную угрозу, битву полов, чрезмерно растянувшуюся историю болезней и смерти»[1]. Очевидно, что такой взгляд на жизнь может привести к убийству так же легко, как и к искусству. Странность заключается в том, что до середины двадцатого века практически не было убийц, лишающих жизни, исходя из следующих мотивов - отвращение к жизни или ненависть к обществу. Достоевский пиcaл о подобных людях; он был первым писателем, для которого убийство выступало в качестве метафизического зла. Убийцы, по Достоевскому (о них я поговорю в отдельной главе), - настоящие ассасины: они отдают себе отчет в содеянном, они различают понятия добра и зла; они размышляют так же хорошо, как и действуют. Такие люди появились не в 1860-е годы; даже Нечаев, «тигренок», послуживший для Достоевского прототипом Верховенского - героя «Бесов», - был немного большим, чем простой мошенник. Но, спустя век после появления «Преступления и наказания» (1886), существа, порожденные воображением Достоевского, стали реальностью. Двадцатый век увидел опасность нового феномена - появились высокоинтеллектуальные убийцы: Леопольд и Лоэб, Мэлвин, Клаус Госсман[2], Иэн Брейди, Чарльз Мэнсон, Ганс ван Зон, Норман Коллинз, Артур Хосейн. Эти люди не всегда были блестящими интеллектуалами; тем не менее в их преступлениях был элемент «интеллектуальности», стремление доказать, что убийство - законный ответ испорченному и разлагающемуся обществу. Эта черта четко отличает их от большинства убийц. В 1912 году писатель-криминалист проанализировал шестьдесят два убийства; он установил, что двенадцать из них были совершены в результате спора, тринадцать - под воздействием алкоголя, девять - из-за ревности, четыре - из-за денег; причиной одного убийства стал расовый антагонизм, три убийства были совершены по неосторожности, два являлись детоубийством, пять убийств было совершено в ходе ограбления, пять - по «общим мотивам»[3]. Подобный обзор, проведенный в наши дни, показал бы рост преступлений на сексуальной и расовой почве, но в целом картина осталась бы на удивление схожей. Большинство убийств до сих пор совершается в результате семейных ссор или материальных разногласий; они происходят под давлением неудержимых эмоций, а не в результате распространенного негодования против общества. Но это не позволит скрыть основной факт: «интеллектуальные» убийства, убийства, как общественный протест, становятся типичным преступлением двадцатого века. Если их значимость не соразмерна их числу, это вызвано не тем, что их фактическое число мало, а тем, что зафиксирован сильный рост подобных преступлений после Второй мировой войны. За последние несколько лет рост подобных преступлений стал настолько стремительным, что правильнее было бы назвать это взрывом. С 1940 по 1954 год число насильственных преступлений в Америке выросло на 35%, а с 1968 по 1970 год число убийств выросло с десяти тысяч до пятнадцати с лишним тысяч - более чем на 50% за два года[4]. Со временем главной особенностью в изменении криминального узора стал рост «насильственных преступлений», совершаемых людьми с уровнем интеллекта выше среднего.

В своей первой книге я называл этих неприспособленных к жизни людей «Аутсайдерами»; они где-то посередине, - слишком умные и влиятельные для того, чтобы занять предложенное им место в обществе, но недостаточно умные или, может быть, недостаточно объединенные для того, чтобы заставить общество принять их на их собственных условиях. Когда подобные люди начинают убивать, - их правильнее назвать «ассасинами», нежели обыкновенными убийцами. Они обладают определенными характеристиками творческих людей; они знают, что не такие, как все; собственный опыт теснит и давит, что отдаляет их от остального общества, они имеют мужество выказывать свое пренебрежение обществу. Но, пока творческие люди высвобождают свои конфликты при помощи творческих актов, Аутсайдеры-преступники занимаются самовыражением при помощи актов насилия. В то время, как творческие акты могут иметь эффект примирения с обществом, ассасины всегда остаются одни.

Может показаться, что смысл, вкладываемый мной в слово «ассасин», имеет весьма отдаленное отношение к стандартному толкованию - наемный убийца, и было бы проще найти другой термин, например немецкое слово «Lustm"urder» (маньяк или кто-либо, убивающий ради удовольствия или на почве полового извращения). Но это тоже не самый удачный выбор; меня интересует преступник, чей мотив - разочарование в духовном стремлении.