Орден Черного солнца

– По-вашему, парень должен был бросить мальчика умирать? – растерянно спросил его оппонент.

– Ну, не умирать, конечно, – заметно смутился англичанин. – Нужно было просто перевязать его, накормить – и указать на порог. Это не наши проблемы.

– А что, по-вашему, сделали русские?

– Спрятали его.

– Нет. Они накормили и лечили его. У парня был сложный перелом голени, и доктор делал все, чтобы спасти ему ногу. С таким переломом мальчик не добрался бы даже до тропы, – ответил парень и, поднявшись, отошел в другой угол камеры, в которой их заперли.

Бандиты налетели на следующее после ухода русских утро. На этот раз они даже не пытались изображать из себя полицию и принялись с ходу бить прикладами автоматов и короткими, раздвижными дубинками. Согнав всех в середину лагеря, они поставили людей на колени и, пресекая любую попытку разговора самым беспощадным образом, принялись загружать оборудование на яков.

Профессор Спенс, попытавшийся привычно возмутиться подобным обращением и воздействовать на нападающих собственным авторитетом и громким именем, моментально заткнулся, получив по лошадиной физиономии ядреным кулаком. Покорно встав на колени, он одним из первых указал бандитам направление, в котором ушли остальные.

И вот теперь, страдальчески морщась, он пытался сорвать зло на подчиненных. Но те вдруг отказались воспринимать такое обращение с собой, совершенно откровенно отправив высокое начальство по вполне определенному адресу. Больше того: с ним вдруг перестали разговаривать, предпочитая общаться между собой. Неожиданно оказавшись в полной изоляции, профессор попытался выяснить отношения, и нарвался на то, чего в других обстоятельствах ему никто не решился бы высказать. В долгой и спокойной жизни профессора это было впервые.

Осознав, что его подчиненные совершенно не согласны с мнением своего начальства и считают его действия не просто ошибочными, а откровенно подлыми, профессор Спенс чуть не получил сердечный приступ. Но когда в их тюрьму загнали ушедшую группу, моментально воспрянул духом. Он оказался прав: русским не удалось бежать! В данной ситуации этот факт радовал его больше всего.

Увидев среди вновь прибывших основательно избитого и едва живого профессора Васильева, он бросился к решетке и, перекрывая весь остальной шум, завопил:

– Эй, Васильев! Так кто из нас оказался прав?! Я же говорил, что вам не удастся далеко уйти!

– Зато мы не побежали по первому приказанию этих зверей, покорно склонив головы, – послышался возмущенный женский голос, и к решетке подошла Берта. – Мы хотя бы пытались сопротивляться, в отличие от вас.

– И к чему это привело? Чего вы добились своим сопротивлением? Только обрекли нас всех на заключение в тюрьму, – фыркнул в ответ Спенс.

– Политика непротивления злу порождает только чувство безнаказанности у творящих это зло, – откашлявшись, тихо ответил Васильев. – Вооруженный паритет – это не надуманное правило, а единственно возможный выход из подобной ситуации. Это подтверждает вся история человечества.

– И много вам дал этот вооруженный паритет? Вы оказались в той же вонючей яме, куда по вашей милости угодили и мы.

– Думаете, что отдав им мальчика и позволив убить моего помощника, мы смогли бы избежать этого? Я сомневаюсь. Мы стали бы свидетелями преступления, а свидетелей, как известно, устраняют.

– Вам виднее. Это в вашей стране есть поговорка про тюрьму и суму, – презрительно усмехнулся Спенс.

– Зато мы никогда не считали людей другой расы рабами, – не преминул уколоть его Васильев.

Возмущенно задохнувшись, Спенс отступил от решетки и, пройдясь по камере, увидел, что мнение русского профессора разделяют практически все. Это можно было понять по презрительным взглядам, которыми одаривали его сокамерники. Понимая, что в данной ситуации поддержки не добьется, Спенс присел на деревянные нары и принялся обдумывать новую стратегию поведения.

Внезапно сообразив, что в камерах находятся отнюдь не все, он снова вскочил на ноги и, подбежав к решетке, спросил:

– Васильев, а где этот ваш боевик? Сбежал?

– Алексей и доктор погибли, пытаясь спасти всех нас. Они вступили в бой с большим отрядом – и погибли, – тихо ответил Васильев, опуская голову.

– Зато погибли они, как настоящие мужчины – в бою. А не как бараны – блея и покорно подставляя глотки под нож, – гневно выкрикнула Берта, пряча полные слез глаза.

– Ах, вот оно что! – презрительно усмехнулся Спенс. – Очаровательная фройляйн не устояла перед первобытным магнетизмом славянского дикаря.

– По крайней мере, он был настоящим мужчиной, а не никчемным болтуном, – не осталась в долгу Берта.

Второй раз за несколько минут его оскорбили. Это было уже слишком. Фыркнув как запаленная лошадь, Спенс отступил от решетки и с видом победителя оглядел своих подчиненных.

– Ну, что я говорил? У них ничего не вышло.

– Зато теперь их считают героями, – задумчиво протянул кто-то в ответ.

– Дурак! В смерти нет ничего героического. Есть только смерть, и ничего больше, – возмущенно всплеснул руками Спенс.