Орден для поводыря

По сути, такие мужички общине и вовсе не нужны были. Одна беда и суета от них. Вот хороший знакомец старого, чернобурого уже лиса в одной из европейских губерний за небольшую мзду не поленился объехать десяток деревенек, где имел долгие и взаимовыгодные беседы со старостами. В казну общины вносилась определенная сумма, а отягощенный дочерьми мужичок или еще какой-нибудь, неугодный общине, начинал готовиться к переезду в далекую Сибирь.

В итоге Петр Данилович убивал даже не два, а целых три зайца! Во-первых, конечно же приобретал рабочую силу для угольных шахт. Мало у нас пока людей. Можно годами зазывать работников, и то нужного количества не наберешь. На золотые прииски гораздо проще артельщиков собирать. На зов «золотого тельца» и сами люди идут. А тут дело относительно новое.

Во-вторых, под этих переселенцев судья намеревался взять земельные наделы в Барабинской степи и передать их в аренду Ерофеевым. Что самое удивительное – под плантации сахарной свеклы. Первые опыты с вываркой патоки настолько впечатлили ушлых купцов, что они принялись скупать или брать внаем участки вокруг Каинска.

И в-третьих, Нестеровский очень рассчитывал на многочисленных дочерей незадачливых российских дядек. В губернии ощущалась жуткая нехватка невест. Даже в Томске на каждую тысячу мужчин приходилось едва ли семьсот женщин. Вот и уезжали успешные золотоискатели обратно за Урал, вместо того чтобы оставаться в Сибири, обзаводиться хозяйством и детей растить.

Вот так вот. Порадовал меня старик. Мало того что уже к весне люди доберутся до будущих угольных копей, начнут обустраиваться и потихоньку рыть дыры в горах, так его стараниями в моем краю еще и производство дефицитного пока еще и очень дорогого сахара окрепнет.

Правда, у меня тоже было чем удивить Петра Даниловича. Поначалу-то он, едва услышав, скривился весь, будто лимон разжевал. Потом только осознал всю выгоду от использования сверхдешевой рабочей силы. Практически узаконенных рабов, хоть и временных.

А началось все, как в театре, с вешалки.

Вернее, с ее отсутствия.

Наше с Варежкой обсуждение будущего фотоателье прервал совершенно запыхавшийся Артемка. И пока он не отдышался и не стал способен говорить что-то членораздельное, Пестянов развлекался отгадыванием слов по обрывкам маловразумительных звуков. А я впервые в жизни наблюдал за тем, как работает гений дедукции. Куда там какому-то Шерлоку Холмсу! Выбрать из рванья, междометий и ругательств фразы, провести их анализ и выдать результат и все это за считаные минуты – само по себе достойно пера писателя. И когда казачок жестами подтвердил догадку Варежки – так сыщику и сказал:

– Вам, батенька, нужно книги писать! Увлекательнейшее должно получиться чтиво!

– Ну что вы, ваше превосходительство, – засмущался прежде совершенно не стеснительный Ириней Михайлович. – Куда уж мне…

– И обязательно приносите посмотреть, – дедуктивным методом догадавшись, что Варежка уже наверняка марает бумагу вечерами, поставил точку я. – Возможно, получится свести вас с издателем.

К сожалению, времени, чтобы обсудить литературные опыты моего незаменимого сыщика, больше не было. Артемка обежал половину города, прежде чем смог, хоть и таким экзотическим способом, доставить мне сообщение от генерал-губернатора:

– Их высокопревосходительство велели отыскать вас, Герман Густавович, немедля. Даже из-под земли вырыть, коли надобно станет. И в дом к горному генералу привезти.

Я чуть ли не спинным мозгом почувствовал, как время начинает ускоряться. Как шелестят песчинки утекающих в вечность секунд…

– Эй, как тебя там… Мундир мой где?! – рявкнул я.

– Нясу-нясу, вашество. Бягу-бягу…

Спустя несколько минут в дверном проеме показалась необычайных габаритов – башня главного калибра с броненосца – тетка, на вытянутых руках тащившая тяжеленный, набитый конским волосом манекен с моим полукафтаном на нем. А сбоку щупленький, едва-едва достававший бабище до подмышки, отыскался прислонившийся «бегун»-портной, настоящее «русское чудо». Будучи пьяным, как говорится, до состояния нестояния, он каким-то фантастическим образом тем не менее переставлял ноги и вполне связно и разумно разговаривал.

– Ты что ж это, ско-о-отина…

– Не извольте беспокоиться, вашепревсосотво. Все готово в лучшем виде. – Баба давно остановилась, но мужичок продолжал перебирать ногами. Как говаривал мой командир в армии, будучи в изрядном подпитии: «Пьяному идти трудно. Лучше бежать». Вот и этот…

– Что ж не на вешалке-то? – разглядывая себя в большое зеркало, пожалел я тетку. – Чучело-то, поди, тяжелое…

– Так ить, барин, помнется кафтан-то, – неожиданно тонким, девичьим голосом заявила бабища. И махнула в сторону приделанной у входной двери доски с искусно вырезанными крючками-вешалками.

– Я имею в виду плечики…

– Што не так с плечиками? – всплыл портной.

На улице у входа в мастерскую зафыркали лошади – прибыла коляска. Пора было являться пред очи генерал-губернатора. Так что тему вешалок, которые плечики, я обдумывал уже в экипаже.