Орден костяного человечка

— Особой опасности для членов отряда я здесь не вижу, но все-таки мы работаем на местности. Поэтому так: в любой момент или я, или Виталий Ильич должны знать, где находится и что делает каждый член отряда. Знаете, чем хорош маленький отряд? (Напряженное внимание большинства.) А тем, что в отряде до 13 человек можно держать под контролем каждого… Если людей больше, кто-нибудь всегда исчезает из поля внимания, о ком-нибудь да забываешь. Это требует специальной системы контроля, управления. У нас не будет специальной системы, я сам буду такой системой. Теперь о дежурствах. Дежурить будут парень и девушка. Продукты выдает завхоз. Передается дежурство по вечерам…

Володя еще какое-то время говорил, объяснил, что отбой в двенадцать часов не означает, что все должны ложиться спать. Но кому хочется петь песни — те должны уйти подальше от лагеря и там наслаждаться привольем, а в лагере шуметь нельзя.

Он говорил и следил, как относятся к его фразам. Парни из Малой Речки слушали спокойно, без особых эмоций, задавали умные вопросы. Равнодушно — Сергей с Олегом. Эти будут работать с Виталием Ильичем, старательно выполнять все правила, но со своими целями; они скорее будут использовать экспедицию, чем ее строить. А Толян все лежал, закинув руки за голову, глядя в потолок и порой ехидно улыбаясь. Этому распорядок дня, дисциплина, работа — все не особенно нужно. А если и нужно, то как плацдарм для самоутверждения — чтобы нарушать, пакостить, настаивать на своем и получать извращенное удовольствие от того, что вот он — не как все и может вызвать напряжение и у Володи, и у Епифанова.

У девушек то же самое: новосибирские красотки близки к Сергею с Олегом — от них не будет ни вреда, ни пользы для жизни отряда. Наташа и Ольга — помощницы, как и Андрей с Димой, а вот Лиза — особая статья; очень уж она невзрослая. Когда Володя поговорил с ней в сторонке, объяснил, почему запрещает уходить одной, ребенок посмотрел обиженно и произнес что-то в духе: «Ведь все равно ничего не случится». Она и впрямь не понимает, что случиться как раз может все, что угодно, и не с кем-то, а именно с ней.

— Лиза, а если бы ты сейчас сломала ногу? Мы бы и не знали, где искать. Так и лежала бы, пока не найдем… Если найдем.

— Да ничего ведь не будет…

И с ней, и с Толяном будут проблемы, хоть и разные.

Пока же происходило маленькое чудо, хорошо знакомое Володе: из разных людей на глазах складывался отряд, и уже было ясно — кто тут будет помогать, а кто мешать.

Как будто на улице голоса?! Володя вылетел на крыльцо: и правда, двое конных пастухов о чем-то беседовали с Фомичом. Дальше, на фоне бирюзового неба, за кошарой маячили еще два всадника; ручеек овец вливался в распахнутые ворота.

— Здравствуйте, хозяева!

— Какие мы хозяева… Сам здравствуй, коли не шутишь.

— Мы археологи, тут будем работать. А вы кто будете? Вас как зовут?

— Пастухи мы. Я — Сашка, он — Петька.

Пастухи спустились с лошадей, стояли около Володи, и ему странно было видеть — какой убогий, жалкий народ встречается еще на земле. Какой-то весь перекрученный, кособокий Сашка с воспаленными глазами и ногами разной длины; нелепый длинный Петька с явной психической клиникой, дико запавшими глазами, оба одетые в серые несвежие лохмотья.

— Меня зовут Володя, я заместитель начальника экспедиции.

Володя пожал эти руки, очень стараясь не показать, что ему неприятно дотрагиваться до немытых много дней, липких ладоней пастухов.

Ага, вот скачет и еще один: одет почище, сидит гордо, первым поздороваться не хочет.

— Здравствуйте! Я — Володя, заместитель начальника экспедиции, мы тут будем изучать курганы.

— Его Николаем зовут, — оглянулся на новоприбывшего Сашка. Тот только кивнул.

С Николаем пришел и решительный, уверенный тон:

— Ну, раз приехали, угощать надо!

— Да мы не пьем…

— Как это «не пьем»! Ходите тут, бичуете, а нам глотка жалеете?!

— Мы не жалеем, но у нас водки нет. Если вам надо бутылку, мы купим вам и привезем…

— Привезем, привезем… Потом забудете!

Николай всячески демонстрировал недовольство и разочарованность. Ох, доставит он еще хлопот…

Но Владимир хорошо знал по опыту — если начнешь пить с этой публикой, придется бухать весь сезон. И он знал, что откупиться от неприятностей водкой не получится: наоборот, если «городские» и «ученые» начнут пить с пастухами, Николай окончательно охамеет и сладу с ним никакого не будет. Такой и к девицам полезет, и попытается командовать отрядом на маршруте, с него станется.

— Лучше скажите — что это у вас с овцами, везде дохлые валяются?

— Вертячка у них… Теперь у всех овец вертячка.

— Вертячка… Это оттого название, что они вертятся?

— Ага… Повертятся и издыхают. Раньше такого не было.

— А ветеринар их смотрел?

— Кто?!

— Ветеринар. Такой человек, скотину лечит.

Пастухи смеются.

— Нет, ветеринара у нас нет. Три года, как вертячка началась, скоро стада совсем не останется.

Три года? Что же случилось три года назад? Три года назад развалился Советский Союз, но трудно вот так связать эти два события. Вряд ли овец так волнуют политические события…