Орден Манускрипта. Книги 1-6

Саймон боролся, как не боролся никогда в жизни, полный решимости не допустить, чтобы жертва Мегвин оказалась напрасной. Хотя мир живых был так близко, что он чувствовал его, непостижимый барьер отделял его от оставленного позади собственного тела. Но он не мог позволить себе потерпеть поражение. Используя силу, которую дала ему Мегвин, он заставлял себя приблизиться к оставленной плоти, принимая в себя боль, страх и даже беспомощность, которые охватят его, если он вернется. Он почувствовал, что барьер готов сломаться. Тогда Саймон сделал еще одно усилие. Серая страна стала черной, потом красной. Когда он прошел из нижнего мира в мир живущих, Саймон закричал. Ему было больно. Болело все. Он снова родился в царстве боли.

Крик продолжался, с дребезжанием вырываясь из его пересохшего горла и потрескавшихся губ. Рука его горела от невыносимой боли.

— Тише! — испуганный голос раздался совсем близко. — Я стараюсь.

Он снова был на колесе. В голове у него стучало, шершавое дерево терлось о его кожу. Но что случилось с рукой? Казалось, что кто-то пытался оторвать ее от плеча раскаленными щипцами… Она шевелилась! Он мог шевелить рукой!

Снова раздался дрожащий шепот:

— Голоса говорят, я должен торопиться. Они скоро придут!

Левая рука Саймона была свободна. Когда он попытался согнуть ее, жгучая, пронизывающая боль отдалась в плечо — но рука двигалась. Он открыл глаза и вытаращил их так, что закружилась голова.

Перед ним вверх ногами висела темная фигура. Пещера литейной за ее спиной тоже была перевернута. Человек пилил веревку у его правой руки чем-то отражавшим свет факелов на противоположной стороне пещеры. Кто это был? И что он делал? Саймон никак не мог привести в порядок свои искалеченные мысли. Пульсирующая жгучая боль охватила теперь и правую руку.

— Ты приносил мне еду. Я… Я не могу оставить тебя. Но голоса говорят, я должен спешить.

Трудно было думать, когда обе руки горели как в огне, но постепенно Саймон начал понимать. Он висел вниз головой на колесе. Кто-то обрезал его веревки. Кто-то…

— ..Гутвульф?..

— Скоро остальные заметят. Они придут. Не двигайся. Я не вижу и боюсь, что порежу тебя. — Слепой граф яростно трудился. Саймон сжал зубы, когда кровь прилила к его рукам, пытаясь удержать новый крик. Он не верил, что такое страдание возможно.

Свобода. Это стоит того. Я буду свободен… Он снова закрыл глаза и сжал зубы. Теперь обе его руки освободились и болтались у головы. Изменение положения было мучительным. Он смутно слышал, что Гутвульф прошел несколько шагов, потом начал пилить около лодыжек.

Всего несколько мгновений, обещал себе Саймон, отчаянно сдерживая крик. Он вспоминал, что говорили ему горничные, когда ребенком он плакал над пустяковой царапиной: «До свадьбы заживет, все будет хорошо».

Одна нога освободилась, и боль, которую испытал Саймон, соотносилась только с напряжением, которое теперь испытывала другая. Саймон повернул голову и вонзил зубы в собственное плечо. Что угодно, только бы не закричать и не привлечь внимания Инча и его подручных.

— Почти, — хрипло проговорил Гутвульф. Саймон медленно заскользил вниз, потом внезапно упал. Оглушенный, он обнаружил, что вот-вот утонет в ледяной воде. Он беспомощно бултыхался, не чувствуя ни рук, ни ног. Он не знал, куда плыть.

Что-то схватило его за волосы и дернуло. Мгновением позже другая рука обвилась вокруг шеи, едва не удушив его. Голова Саймона оказалась над водой, и он глубоко вдохнул. На мгновение его лицо было прижато к тощему животу Гутвульфа, пока его спаситель пытался схватить его поудобнее. Потом Саймона потащили вперед и бросили на край шлюза. Руки его все еще не работали; он удерживался на краю, цепляясь локтями, и почти забыл о боли в суставах. Он не хотел вернуться назад в воду.

— Мы должны… — начал Гутвульф. Потом слепой судорожно вздохнул, и что-то ударилось в Саймона, который скатился назад и едва успел схватиться за край шлюза.

— Что здесь происходит?! — Голос Инча был похож на ужасное гремящее рычание. — А ну не троай моего кухонного мальчика!

Саймон чувствовал, как надежда угасает, сменяясь тошнотворным ужасом. 'Как такое могло случиться? Это неправильно! Он вернулся из смерти, из небытия только для того, чтобы "Инч пришел на несколько минут раньше, чем следовало? Как могла судьба сыграть с ним такую чудовищную шутку?

Гутвульф глухо вскрикнул, потом Саймон некоторое время не слышал ничего, кроме приглушенного плеска. Он начал осторожно пятиться вниз. Наконец его ноги коснулись скользкого дна шлюза. Нагрузка на его израненные ноги породила облако черной обжигающей боли, но Саймон устоял. Он знал, что после своих мучений не сможет даже двигаться, но все еще сохранял часть силы, которую придала ему жертва Мегвин; он чувствовал, как она тлеет в нем, подобно полузасыпанному костру. Он заставил себя стоять в медленно текущей воде до тех пор, пока не смог наконец видеть.