Орден Падшего Ангела. Третье сочинение Джузеппе ди Кава. Поцелуй Люцифера, или Ведьма из Черветери

Конечно, Джузеппе был не настолько глуп, чтобы мечтать стать высокочтимым кардиналом или высокородным дворянином. Однако имелись желанные чины и разряды гораздо попроще. При наличии денег можно было купить себе дом в коммуне и почётную городскую должность в синьории – органе, управляющем городом или селением, – стать капитаном народа, командовавшим городской стражей и милицией, или подеста, временным управителем города, главой исполнительной и судебной власти. Много чего имелось для нужных людей и в Ватикане при наличии связей и звонкой монеты. Получив чин при папском престоле, позволялось жить в удовольствие, соблюдая определённые правила. Уровень почитания обществом подобного достойного и удачливого человека приравнивался к дворянскому уважению.

Джузеппе являлся бедным от рождения, и поэтому судьба его существования была самой перспективной.

Всех видов бедности имелось четыре: «добровольная» – касалась тех, кто уподоблялся неимущему Творцу; «стыдливая» – присущая старикам, немощным, больным и всем тем, кто не мог заработать достаточных денег; «по злой судьбе» – сопутствовала тем, кто был сброшен с пьедестала сытой жизни вниз из-за неудач, и бедность «от рождения».

Бедные от рождения имели право на удачу, им благоволило общество. Обычно они использовали заговоры, войны, всякие эпидемии и прочие превратности судьбы для достижения своих целей. Надо было только поймать фортуну и не выпускать эту легкомысленную римскую богиню счастья и непредсказуемости судьбы из своих рук.

Джузеппе, несмотря на своё плебейское происхождение, являлся очень честолюбивым мужчиной и верил в свою провинциальную звезду удачи. Для этого он был готов исполнить любое поручение своего нового господина, в том числе и не совсем законное или противоречащее общепризнанным моральным принципам. Впрочем, для достижения этой цели он мог продать и своего синьора, только очень и очень дорого.

Джузеппе давно уже смекнул, что люди, подобные Таддео, в жизни встречаются крайне редко и с ними можно поймать свою удачу.

Следуя совместно с монахами, слуга внимательно запоминал суть речей братьев-проповедников, при необходимости записывал и готовился о самом важном доложить Таддео. В последнее время Джузеппе вообще пристрастился делать заметки в специальной тетради особым шифром. Он выдумал собственную тайнопись на основе символов, цифр и разных каракулей, смысл которых понимал только сам. Джузеппе роль тайного агента несказанно нравилась, а кроме того, слуга решил сохранить в памяти все деяния своего господина на всякий случай. А вот в благородных целях или нет, он пока ещё не решил.

Иногда в горделивом воображении ему казалось, что в последующем допустимо написать какое-либо литературное сочинение о похождениях своего господина. Конечно, не забыв упомянуть и о себе. На взгляд Джузеппе, это бы несказанно порадовало благодарных потомков. У слуги совсем недавно появилась и личная тайна, тщательно скрываемая от Таддео.

Волей случая в последние дни он становился свидетелем магических таинств, ритуалов и всяких демонических практик. Джузеппе старался не только их запоминать, но и подробно записывать. Слуга мечтал, что настанет день и он встанет рядом со своим господином спина к спине и будет призывать демонов и управлять ими.

Следуя вместе со всеми в еретический городок Черветери, Джузеппе томился в ожидании чего-то необычного, связанного с деяниями инквизиции. Кроме того, мысленно прикидывал, что будет теперь делать его господин и кто из присутствующих умрёт первым.

То, что будут многие неожиданные смерти, Джузеппе даже и не сомневался. Несколько дней, проведённых с синьором Таддео, приучили его к постоянной крови и трупам. Иногда Джузеппе начинало казаться, что он тоже стал озабочен лишением людей их бренной жизни. Это совсем не пугало, как было поначалу, а наоборот – несколько развлекало. Ощущение власти над человеческой жизнью пьянило и поднимало его в собственных глазах.

Тем временем Джулио ди Скрибаньи, пользуясь достаточным временем в дороге, с удовольствием приступил к беседе с Таддео. Иногда им мешали монахи, ехавшие позади, громко говорившие и предававшиеся веселью. Они активно делились друг с другом рассказами о дознаниях и судах, припоминали давние пытки и поведение жертв на кострах инквизиции. Комиссар не останавливал спутников. Магу казалось, что Джулио ди Скрибаньи нравится тот кураж, с которым монахи обсуждают свои деяния.