Орден последней надежды. Тетралогия (СИ)

– Попался негодяй! – ликует палач Жанны, – от меня не скроешься! Небось думал, что отправил меня к праотцам? Не тут-то было! Рука самого Господа подтолкнула тебя под локоть!

– Скорее уж дьявола – мысленно поправляю я.

Процесс опознания завершен, хмурый кузнец заковывает "убийцу и террориста" в железо, и меня волокут в темницу. Выделенная мне камера представляет из себя настоящую каменную нору: здесь нет ни окна, ни отдушины, из небольшой дырки в дальнем углу гадостно воняет. Оставив у входа плошку с водой и засохшую краюху хлеба надзиратель выходит в коридор. Лязгает засов, отгораживая меня от окружающего мира, и я вытягиваюсь на скрипучем узком топчане из неструганных досок.

Какое- то время я разглядываю входную дверь, та сделана из металлических прутьев, каждый чуть ли не в два дюйма толщиной. Практичное решение, за такой не подстережешь неосторожного тюремщика. И угораздило же меня попасться епископу на глаза! Сплюнув, я принимаюсь думать о том, как выбраться живым из этой передряги. Не проходит и часа, как в коридоре раздаются тяжелые шаги. Я вскидываю голову, надзиратель глядит на меня с жадным любопытством.

– Не спишь? К тебе тут гости.

Я сажусь на топчане, тот протестующе скрипит. Все мое тело затекло, и я потягиваюсь. Из-за спины тюремщика в камеру плавно, словно змея, проскальзывает человек. Он на полголовы меня, с неширокими плечами, и незапоминающимся лицом. Взгляд у него цепкий, глаза жесткие, тонкие губы плотно сжаты. Я привстаю было, он тут же мягко кладет руку на мое плечо. Рука у него тяжелая, да и хватка словно у стального капкана.

– Сидите, – сухо говорит он. – Не надо вставать.

– Как угодно, – отвечаю я в тон, – могу и посидеть.

Удерживая меня в поле зрения мужчина повелительно кивает надзирателю, тот поспешно удаляется.

– Сейчас сюда пожалует мой господин, – продолжает гость. – Советую вам не делать резких движений, и не вскакивать с места без особого разрешения.

– Он этого не любит? – спрашиваю я с вызовом.

– Господину все равно. Я этого не люблю, – парирует гость, вернее сказать, телохранитель.

Я пожимаю плечами. Любопытно, неужели епископ решил явиться и уже наедине посмаковать победу? Да бога ради, уж я найду что высказать этому мерзавцу. Снова скрипит дверь, в камеру входит граф де Берлар. Брови мои ползут вверх, поистине, сегодня день встреч. Передо мною стоит один из магистров ордена и покровитель Жака Кера. А еще это тот самый человек, кого я выпустил из камка Ламбье. Давным-давно я узнал в графе раненого беглеца, но напоминать о нашем знакомстве не пытался, до сегодняшнего дня и магистр не проявлял ко мне видимого интереса.

– Милорд, – наклоняю я голову.

– Шпион, – кивает тот, в уголках губ прячется легкая улыбка, и я покаянно киваю.

– Значит вот он каков, загадочный мститель за погибшую Дочь Орлеана, – улыбается мужчина.

Вполне искренне улыбается, понимаю я, внимательно заглянув ему в глаза. Графа и в самом деле забавляет происходящее.

– Епископ Кошон с таким пылом поведал историю о перенесенных им нечеловеческих пытках, что я просто не мог не явиться. Лишения бедолаги не тронули бы только самое черствое в мире сердце! – улыбка на лице графа становится еще шире, невольно я ежусь.

– Раскаиваешься ли ты? – любопытствует магистр.

Решив пойти ва-банк, я покаянно склоняю голову:

– Кто бы не раскаялся, ваша светлость, когда само провидение предало меня в руки правосудия? Бог – он правду видит! Стоит отступить от пути праведного, и тут же следует оплеуха. Не греши, мол, одумайся, пока не поздно!

Я поднимаю голову и, глядя прямо в глаза графу де Берлару, жестко заканчиваю:

– Я от всего сердца раскаиваюсь в том, что плохо сделал свою работу. Я не дорезал ту жирную трусливую свинью, а бросил подыхать, не проверив, действительно ли он умрет. А больше мне каяться не в чем, господин граф, хотите верьте, хотите нет.

Магистр без видимых усилий выдерживает мой горящий взгляд, задумчиво кивая в такт произносимым мной словам.

– Ну-ну потише, любезный друг, – роняет он наконец, и я, спохватившись, опускаю взгляд.

Даже тупая как полено горилла не любит вызывающего поведения, а передо мною один из иерархов ордена Золотых Розенкрейцеров!

– Поверьте, Робер, я на вашей стороне, – продолжает граф. – И один раз уже доказал это! Поверьте на слово, но именно благодаря моему вмешательству брат Абеляр оставил вас в живых. Мой брат по ордену хотел подвергнуть вас пыткам, и наградить уже посмертно… А вы до сих пор живы.

– Благодарю вас, ваша светлость, – искренне заявляю я.

Вот и разрешилась еще одна загадка. Признаюсь, некоторое время я и в самом деле сомневался, выпустит ли меня глава контрразведки ордена из своих цепкий объятий. Больно уж въедливо брат Абеляр выпытывал все детали ирландской экспедиции. По сто раз переспрашивал одно и тоже, меняя формулировки вопросов. До сих пор как вспомню – мороз по коже.