Орден последней надежды. Тетралогия (СИ)

Кстати, любопытный факт: чем холоднее местность, тем менее драчливые люди там живут. Ну скажите на милость, какие такие войны велись в Сибири? А в Швеции и Норвегии? Даже пресловутые викинги, что шестьсот лет подряд нагибали всю Европу, для могучих, но мирных северян – жалкие изгои. Местные жители всего лишь турнули их за драчливость и не принятый в приличных местах стиль поведения. А за исключением немногих бузотеров остальные‑то вполне приличные ребята. Очевидно, холодный климат здорово остужает горячие головы.

Понятна и неприязнь, что три маленькие балтийские страны испытывают к русским, это чувство сродни отношению чопорной старой девы к удалому молодцу. Только почистят щеточкой и натрут тряпочкой свои карликовые государства после очередного похода освободителей в Европу, как те уже прутся обратно, задорно играя на гармошке и топча ухоженные улочки грязными сапогами. Любви между нами быть уже не может, а что получится – покажет время.

Сыр и хлеб, полученные мною от доброго старика, кончились быстро. Я все пытался сообразить, чем же мне жить в этом мире, пока не вправил вывихнутую руку одному из крестьян. Сделать это вовсе не сложно, разработанный стариком Гиппократом прием выполняется в четыре простых движения, зато со стороны смотрится как фокус: эффектно и даже красиво. Обрадованный серв до отвала накормил меня, а я понял: вот оно.

У меня в руках – готовое ремесло, я могу лечить людей. Останавливало одно: отсутствие инструментов и незнание местных лекарств. Да, представить трудно, но все лекарства врачи здесь готовят сами или покупают у аптекарей. Но аптекари – в городах, да и средства у них, бр‑р‑р. Ведущее – сулема, она же ртуть, здесь ею пользуют от всего. Вот в мое время, если градусник ненароком расколотят, так за каждой капелькой гоняются, как за шахидом. А если кто обнаружит бесхозную бутыль с ртутью – тут же начинается паника, как возле заложенной бомбы. Еще здесь пользуются популярностью мышьяк, медные опилки и порох внутрь.

Я уж молчу про животные жиры: медвежий и барсучий, волчий и собачий. Ладно лошади, но здесь добывают лечебный жир даже из журавлей! В ход идет все, от щучьих зубов до козлиной крови. Богатых лечат иными методами: толкут для них в ступках яхонты и изумруды, алмазы и лазурит, некоторые лекари предпочитают порошок золота. В общем, процветает сплошное шарлатанство. И что самое удивительное – больные чаще выздоравливают, чем мрут. Еще в нашем мире меня восхищала способность человека выживать вопреки всем усилиям иного коновала, поистине люди – главное из семи чудес света! Но как быть мне, не уподобляться же здешним надутым невежам?

«Дудки, – решил я, – будем учиться, и учиться надлежащим образом».

Как‑нибудь расскажу, как искал в округе самую известную травницу, как уламывал взять на учебу. В ученики бабка взяла меня не сразу, долго мурыжила и расспрашивала, хмыкала и откровенно сомневалась. В конце концов старуха, покоренная моим обаянием, а также немалыми познаниями в хирургии, взялась учить траволечению. Вот так через полгода я уже уверенно мог отличить дуб от осины, а ель от сосны. В области же трав я почти наизусть вызубрил пятьдесят основных, девять тайных, семнадцать исключений и пять основ. Признаюсь честно, я записывал и зарисовывал, запомнить все было бы поистине нереально.

И только бабка начала мной гордиться, и появились первые постоянные клиенты, в карман закапала малая денежка, а я начал было подумывать о заказе инструментов и собственной практике в одном из городов, как прискакали трое до зубов вооруженных воинов. Вот уж принесла нелегкая! Дали мне час на сборы и увезли с собой. Слава о молодом, но способном лекаре дошла до Шарля Безнара, главаря самой крупной группировки повстанцев в округе. Так я оказался востребован и в пятнадцатом веке. Признаюсь, я долго раздумывал, почему меня занесло во Францию, а не в родную Россию или Сибирь? Объяснение одно – предки мои происходят из этих мест.

Говорят, что у людей короткая память. То, что все мы по прямой линии происходим от Адама, большинство еще худо‑бедно помнят, правда, некоторые упирают на то, что в прапрадедушках у них ходила мохнатая обезьяна. Небольшая часть припоминает и дедов‑прадедов. Я знаю своих предков до 1812 года. Именно в том году французский гренадер Жюль Вальнев был ранен в битве под Смоленском и определен на лечение и попечение местного дьячка глухой российской деревушки. Шло время, раненая нога заживала плохо, а тем временем Великий Император успел дойти до Москвы, на обратном пути вновь промелькнул в Смоленске и сгинул окончательно.