Орден республики

Ашот помог Жене забраться на спину длинноухого «скакуна» и по-хозяйски хлопнул его ладонью по крупу:

– Шевелись, душа любезный! Нам еще топать и топать.

Ашот не знал, что когда он скрылся за поворотом, лавочник схватился за живот от смеха, как ему здорово удалось надуть мальчишку и почти задаром приобрести такого красавца скакуна. Но жена лавочника стояла в сомнении.

– Чему радуешься, конь-то и правда ворованный! Видно, что военный.

– Это сейчас видно! Ночью перекуем, пострижем гриву, поменяем узду и угоним в горы. Месяц-другой пройдет, тут и белые, и красные сто раз переменятся! Кто тогда его найдет?

– А я бы и ночи ждать не стала, – сказала лавочница. – Тропа в горы прямо за садом начинается…

– А… – лавочник отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. – Свинья не выдаст, боров не съест.

Глава 7

За селом навстречу Жене и Ашоту протарахтела арба, прогнали овец, везли сено, шли женщины с большими кувшинами на плечах. Все это были мирные люди, занятые своими заботами и делами. И наверняка никто из них не желал зла ни Ашоту, ни Жене. Но они видели ребят, с любопытством их разглядывали, особенно по-городскому одетую Женю, так неумело сидевшую на спине ишака. Это очень не нравилось Ашоту. Женя явно не думала ни о какой опасности. И наверное, даже о бандитах забыла. Но он-то прекрасно понимал, что казаки не станут сидеть сложа руки, что они или уже начали их искать, или вот-вот рванут за ними в погоню. При этом они будут спрашивать всех встречных и поперечных, не попадались ли им в пути двое, лет по двенадцати, один оборванный, другая в модном городском платье и сапожках. И тогда любая из этих только что встреченных ими на дороге крестьянок, со страху не задумываясь, даст казакам все интересующие их сведения.

Ашот был бы рад свернуть с дороги снова в горы. Но, как назло, им не попадалось ни одной тропы. Он присматривался к окрестностям, ничего не находил и беспрестанно подгонял ишака. На душе у него было тревожно.

Женя молчала. Казалось, она всецело была поглощена своими мыслями. И вдруг Ашот услышал, как она всхлипнула. Он посмотрел на нее и увидел на ее щеках слезы.

– Чего ревешь? – сурово спросил Ашот.

– Есть хочу. – Женя размазала по лицу слезы.

– А я, думаешь, не хочу? – Ашот смягчился и подумал, что, пожалуй, все же зря не вытребовал у лавочника колбасы и хлеба.

– Я сутки в рот не брала ни крошки, – всхлипывала Женя.

– Я тоже, – сказал Ашот. Но воспоминания об этих сутках, за которые так много всего произошло, вернули его к мысли о том, ради чего он почти бежал сейчас по этой пыльной дороге, немилосердно нахлестывая ишака. В нем словно вдруг что-то оборвалось. И он продолжал уже совсем иным тоном: – Ну и что из этого? Мы с тобой здоровые! Катаемся, понимаешь, на свежем воздухе. А там люди гибнут. Раненые без воды мучаются!

Теперь пришла очередь недоумевать Жене.

– Какие раненые? О чем ты говоришь? – она уставилась на Ашота.

Он понял, что сгоряча выпалил лишнее. Но у него тоже силы были на исходе.

– А… – неопределенно махнул он рукой вместо объяснения.

– Не хочешь говорить, тогда накорми меня, – капризно сказала Женя.

– Чем? – пожелал узнать Ашот.

– Мне совсем чуть-чуть надо, – взмолилась Женя. – Совсем маленький кусочек хлеба.

– Где я его возьму?

– Попроси у кого-нибудь. Вон впереди деревня! – указала она рукой.

Женя сидела на ишаке, и ей было видно, что там впереди. Ашот же шел сзади и ничего не видел. Но сейчас он привстал на цыпочки и тоже увидел в низине серые крыши домов. «Может, на самом деле достать чего-нибудь съестного? Идти еще далеко. Может, и в горах прятаться придется. Тогда голодным крышка. Оба ноги протянем», – подумал Ашот и сказал:

– Хорошо. Я достану еды. Но только дальше ты пойдешь пешком.

– Пожалуйста! – даже обрадовалась Женя. – Думаешь, такое большое удовольствие сидеть на твоем осле?

– И еще! – оставил ее без ответа Ашот. – Будешь мне помогать.

– В чем? Что надо делать? – сразу оживилась Женя.

– Делать – ничего. Молчать надо, – потребовал Ашот.

– Что значит «молчать»? – не поняла Женя.

– Совсем молчать. Будто совсем говорить не умеешь. Будто ты немая!

Женя задумалась.

– А обманывать нехорошо, – вдруг сказала она.

– Знаю, – согласился Ашот.

– А зачем тогда учишь?

– Не обманывать учу. Молчать учу. Это разные вещи.

– А почему я должна молчать? – Женя хотела знать истину.

– Потому, – Ашот подыскивал слова, – что хотя ты и стоишь миллион, все равно обязательно что-нибудь не то скажешь.

– Значит, ты мне не доверяешь, – сделала вывод Женя.

– Доверяю. Но не совсем, – уточнил Ашот.

Так с разговорами они зашли в деревню. Ашот сразу выбрал дом побогаче и погнал к нему ишака. Возле дома он остановился и постучал в окно. Окно открылось. На улицу выглянул сморщенный старик с большим носом и маленькими подслеповатыми глазками. Посмотрев на Ашота и, очевидно, решив, что тот просит милостыню, он сердито спросил:

– Зачем беспокоишь?

– Купи ишака, добрый человек, – без дальних разговоров предложил Ашот.

– Кто продает? Ты? – не поверил старик.