Орден Розги. Дрессаж

Она оттолкнула юношу и одним движением раскрылась вся целиком.

— О! Как вы прекрасны!

Ошалевший от волнения Жан-Луи прижался губами к темному треугольнику между ее ног и впервые в жизни вдохнул волнующий аромат. Мадам де Варенн раздвинула ноги шире и надавив юноше на затылок, крепче прижала его лицо к своей расщелине. Тот покорно подчинился нажиму, но ничего не предпринял.

— Что ты застыл? Я не чувствую твоего языка.

Юноша робко лизнул нижние губы, а затем снова замер.

— Да чего ты ждешь?! — воскликнула мадам де Варены. — Ты меня раздражаешь! Поторапливайся!

Жан-Луи сделал еще несколько неумелых движений ртом, а потом принялся тереться щекой о гладкий, упругий живот своей тети, не понимая, чего она от него ждет.

— Да что, в конце концов, с тобой творится? Ты что, не умеешь лизать? Это потрясающе!

Жан-Луи смущенно улыбнулся.

— Простите меня, тетушка, — сказал он. — Вы же знаете, это со мной впервые…

— Что с тобой впервые?

— Это… все… вы у меня первая.

— Ты хочешь сказать, что никогда?..

— Ну да, тетя, я девственник.

— Ха-ха-ха-ха!.. Вот потеха! Он девственник! Ха! Ха! Ха! Что за идиот!

Она резко оттолкнула его и вскочила с дивана.

— Ложись, как я тебе говорила. Да поторапливайся!

Как только он улегся, она легла на него, но не вставила в себя его палку, а, напротив, прижала ее собственным весом. Приблизив лицо к нему, она стала говорить практически изо рта в рот:

— И ты воображал, — издевательским, властным тоном начала она, — что я сейчас лишу тебя невинности? Дурак! Нет, твоя тетя не занимается такими мальчишками, как ты. Если бы ты не был так глуп, чтобы сказать об этом, да к тому же с таким хвастливым видом!.. Ты чувствуешь на себе вес моего тела? Так вот, если бы не твое идиотское признание, твоя глупая палка уже была бы в моем влагалище, а ты познал бы ужасное и восхитительное наслаждение, которое навсегда превратило бы тебя в моего раба и… Глупец! Вместо этого ты лежишь подо мной возбужденный, мучаясь от неутоленного желания и страха, ибо ты боишься, кретин! И тебе никогда не забыть этой минуты и тяжести моего веса, как и своего ужаса перед тем, что сейчас произойдет. Поверь мне, ты не надолго сохранишь свою глупую невинность, уж будь спокоен! И когда я тебя ее лишу, ты все-таки станешь моим рабом, и уже навсегда! А чтобы ты помнил об этом, я сейчас тебя помечу!

И она впилась зубами в его плечо, оставляя на нем свою метку. Затем она встала, оставив Жана-Луи плачущим на диване. Но мадам де Варенн уже потеряла к нему всякий интерес. Она подошла к телефону и набрала номер.

— Алло! Мадемуазель Хартманн дома?.. Позовите ее, я подожду.

Жан-Луи подскочил.

— Вы звоните моим родителям? О, прошу вас… только не это!

— Алло, Фрида?.. Да, это я. Добрый день… Скажи, ты свободна? Можешь прийти ко мне прямо сейчас? О, это сюрприз, вот увидишь, тебе понравится… Хорошо, поторопись. Мы ждем.

— Ах, это не мои родители! — воскликнул Жан-Луи. — Как вы меня испугали! Но в чем дело, тетя, скажите, пожалуйста? В чем дело?

Не удостоив его ответом, мадам де Варенн набрала новый номер.

— Алло! Министерство иностранных дел? Будьте добры, добавочный 24–19… Алло! Это вы, Серж?.. Естественно, это я. Приезжайте ко мне через час… Конференция? Какая еще конференция? Вы прекрасно знаете, что мне плевать на все ваши конференции! Разберитесь с этим! Хватит! Я сказала «через час», не так ли? И предупреждаю, что буду требовательна. Я очень возбуждена. Берегитесь! Не заставляйте меня ждать. В противном случае, цена вам известна. За каждую минуту — два удара плеткой. После десяти минут — большой хлыст. Поторапливайтесь! Я жду!

Едва она закончила разговор, Жан-Луи бросился к ее ногам, обхватив колени.

— Тетенька, что вы хотите сделать со мной?! Умоляю вас…

— Я? С тобой? Сегодня ничего. Возможно, месяцев через семь-восемь… там будет видно.

— А этот мужчина?

— Я бы попросила тебя более уважительно говорить о дипломатическом корпусе! А этот мужчина, как ты изволил выразиться, не имеет к тебе никакого отношения. Я позвала его лишь потому, что ты оказался не на высоте. Теперь с его помощью я получу удовлетворение. Сначала я его выпорю, затем изнасилую, потом выпорю еще раз, и наконец он вылижет меня, как надо! Ах, но вообще, ты жутко надоел мне своей болтовней! С меня хватит.

Она подошла к ящику, достала из него нечто вроде кожаной груши, вернулась к юноше, зажала ему нос, а когда он открыл рот, засунула туда кляп. Со звонким щелчком она защелкнула ремешок от кляпа у него на затылке, а груша, разбухнув, полностью заполнила ему рот. Несчастный попробовал говорить, но не мог даже пошевелить губами, поэтому быстро отказался от этой мысли.

— А теперь иди, встань на колени в тот угол и жди, когда придет твоя тетя.

Жан-Луи вытаращил глаза и сдавленно замычал.