Орден Скорпионов

Прийти с такими проблемами к порогу людей, которых, как ты говоришь, любишь, и о которых заботишься, просить их спрятать тебя и спасти – это безрассудство, я такое ненавижу.

Я был на месте этого мужчины. Ты живешь своей простой, обычной жизнью, а в следующую секунду она рушится.

Когда муж моей матери неожиданно появился после долгой, затяжной войны – той, что началась еще до моего рождения, в стране, которую я не смог бы найти на карте, – моя жизнь закончилась так же, как и жизнь Хатуса в ночь убийства Дэрала. Хатус не виноват в том, что так случилось – как и я не виноват в том, что мой отец, король, изнасиловал мою мать и так проклял ее вместе со мной.

Моя мать никогда не относилась ко мне, как к какому-то несчастью, которое с ней случилось, – хотя и должна была. Она делала для меня все, что могла, несмотря на то, что меня в этот мир привели насильственным способом. Но все это не имело значения для Хартика. Он мог бы поддержать свою жену, узнав, что ей пришлось пережить. Он мог бы позволить мне пойти служить оруженосцем при другом дворе – так и должно было случиться меньше чем через месяц.

Но нет.

Я существовал в этом мире.

И это означало, что и я, и моя мать должны были умереть.

Я был молод, мне не было и тридцати. Мне оставалось еще несколько лет до того, как мое тело превратилось бы из юношеского в тело зрелого фейри. Но даже я понимал, что не стоит бежать от Хартика к тем, кого я любил, кто хотел мне помочь. Я не мог принести им свои беды, а потом просто смотреть, как они умирают от его руки. Я мог понять это, будучи ребенком, так что для взрослого фейри у меня нет оправдания.

Я жил в лесу, питаясь сырой зайчатиной, потому что, стоило развести огонь, следопыты пришли бы прямо ко мне. А еще я ел ягоды, от которых мои кишки скручивались узлом. Я научился передвигаться по деревьям, перебираясь с ветки на ветку, чтобы не оставлять следов, по которым меня могли бы выследить этот ублюдок Хартик и его люди.

По мере того как росли мои голод и отчаяние, я узнал, что мой мерзкий папаша обрек меня не только на долю бастарда, но и благословил кровью сангвинна, что текла в моих жилах. Я рос и стал рисковать, подбираясь поближе к городам, и пил кровь домашней скотины. Возможно, только поэтому я жив и по сей день.

Я быстро понял, что кровь приносит мне больше пользы, чем кусок тухлого мяса, которое я мог бы съесть. Я стал сильнее и перестал охотиться на беззащитных животных, предпочитая им фейри.

Скорпиус открывает дверь в большую спальню, в которой нет ничего, кроме Мэйден и Мирки, а также тоненькой фигурки фейри, сидящего в кресле в центре комнаты. На лице мужчины – опасения и тревога, подбородок отвис, да и конечности выглядят так, словно он изрядно похудел за короткое время. Его темно-серые глаза напоминают мне глаза зайцев, которых я когда-то ловил – круглые, перепуганные. В них – слишком ясное понимание, что смерть настигла их обладателя.

Мне нравится видеть такой взгляд. Он напоминает мне о том, насколько я силен, о том, что дни, когда за мной безжалостно охотились, и мне приходилось бежать от смерти, давно прошли. Теперь я – охотник, и когда я и мои братья идем за кем-то, то от нас невозможно скрыться.

Мы проходим в комнату, и Хатус издает жалкий писк. Он смотрит на «лисиц», словно без слов умоляя Мирку или Мэйден сделать что-нибудь.

Не знаю, на что он рассчитывает. Хатус здесь именно для того, чтобы рассказать нам то, что он знает. Хотя, глядя на немытого, взъерошенного мужчину, воняющего страхом и долгой дорогой, я сомневаюсь, что эта жалкая тварь владеет какой-либо ценной информацией.

Либо он лучший актер во всех королевствах, либо это ловушка – как и подозревали «лисицы», – либо тот, кто следил за ним, делал это потому, что хотел что-то получить от «лисиц», а не от Хатуса.

Как ему удалось продержаться так долго против убийц, уничтоживших за ночь целый род?

Мы молча расходимся по комнате, и я окидываю взглядом Хатуса. Я не осуждаю его за то, что он попросил помощи «лисиц». Черт возьми, Икон и братья спасли мне жизнь. Но если он хочет уйти от преследователей, что дышат ему в затылок, ему придется стать умнее и решительнее, и сделать это нужно прямо сейчас.

Тельсон прислоняется к стене, встает между Мэйден и Миркой – те занимают противоположные углы, как всегда делают «лисицы». Их учат находить наиболее защищенную точку в любом помещении и располагаться там. На фоне Тельсон они выглядят как две прикроватные лампы в виде лис, и я бы улыбнулся этой странной картине, если бы мы не собирались допрашивать информатора и мне не нужно было сохранять серьезность. Скорпиус и Череп переходят в другой угол и встают напротив меня, я же занимаю позицию у окна – это единственный, кроме двери, выход на улицу.

– Ты знаешь, кто мы такие? – Череп спрашивает Хатуса, в его голосе слышатся усталость и скука.

– Да, – отвечает Хатус, его руки теперь дрожат, словно знамя на ветру.

– И ты знаешь, зачем мы здесь? – продолжает Череп.

Хатус сглатывает.