Орден Святого Георгия (СИ)

Шпики застыли: к такому жизнь их явно не готовила. Вряд ли матерым бойцам было впервой работать с вооруженным противником. Наверняка у них и самих под пиджаками имелись аргументы не хуже моего пистолета, но я уже его выхватил и даже взвел курок. А беднягам, скорее всего, дали приказ брать меня живым — и теперь они бестолково мялись, явно примериваясь, успеет ли хоть-то рвануть на три-четыре шага раньше, чем «браунинг» начнет плеваться смертью.

И неизвестно, чем бы все это закончилось, не появись на сцене еще одно действующее лицо.

— Довольно!

Вытянутая темная фигура шагнула через порог, и я почувствовал, как руку с пистолетом уводит куда-то в сторону. Сопротивление не помогло — новый гость просто усилил нажим и врезал так, что всех троих тяжеленных шпиков разом свалило на пол, «браунинг» вырвался из моих пальцев и улетел куда-то в сторону кухни, а меня отшвырнуло и протащило спиной по паркету чуть ли не до самого дивана с покойным Вяземским.

В первый раз я видел Владеющего такого класса в деле — и эффект, надо сказать, изрядно впечатлял. При желании Геловани наверняка ударил бы и втрое сильнее, разом переломав мне половину костей.

— Доброго дня, Виктор Давидович, — простонал я, кое-как приподнимаясь на локте. — Могли бы для начала поздороваться.

— Много чести. Здороваются с порядочными людьми, а ты… Господь милосердный, что тут произошло?!

Геловани явно заготовил целую тираду, но осекся, едва начав говорить. Похоже, заметил труп на диване — то еще зрелище. Даже для матерого сыскаря высушенная до неузнаваемости мумия вряд ли могла быть чем-то обыденным.

— Что произошло? Я непременно расскажу, ваши сиятельство. — Я встал на ноги и кое-как отряхнул брюки. — Только для начала уберите отсюда этих обезьян. Или, клянусь, я сделаю это за вас.

Геловани недовольно засопел — он явно не привык к подобному обращению. Да и я оказался не в том положении, чтобы указывать. Однако лишние уши были ни к чему нам обоим, так что уже через несколько мгновений побитые шпики исчезли за дверью, оставив после себя лишь кровавые разводы на паркете.

— Его убили? — тихо спросил Геловани. — Тот же самый человек, который?..

— Подозреваю, именно так, ваше сиятельство, — кивнул я. — Наведенное проклятие, очень сильное. Работа мастера — вряд ли возможно было сделать хоть что-то — даже окажись я здесь вовремя.

— В жизни не видел ничего страшнее… Впрочем, об этом позже! — Геловани вскинул руку, будто вдруг решил сам себе напомнить, что приехал сюда вовсе не для того, чтобы выразить Вяземской свои соболезнования. — Ты ведь знаешь, зачем я здесь?

— Догадываюсь, — осторожно отозвался я. — Однако…

— Никаких «однако», поручик. Довожу до твоего сведения, что твои действия уже давно кажутся мне сомнительными и абсолютно неуместными. — Геловани ухватил меня за пуговицу на куртки. — Всему есть предел, и даже моему терпению. Хотя ты, надо сказать, проверял его на прочность, как никто другой.

— Приношу свои глубочайшие извинения, ваше сиятельство.

— Извинениями ты сегодня не отделаешься. Я требую встречи с твоим свидетелем. Сейчас же. — Геловани в очередной раз ткнул меня пальцем в грудь. — Если снова начнешь юлить — богом клянусь, я тебя арестую. И на георгиевские погоны не посмотрю!

— Как вам будет угодно, Виктор Давидович. — Я отступил на шаг и поправил одежду. — Я и сам уже не первый день собирался устроить вашу встречу. Но служба, знаете ли. И к тому же…

— Довольно! — буркнул Геловани, разворачиваясь к двери. — Поехали уже. Я не собираюсь возиться с тобой до ночи.

— Ехать никуда не придется. — Я поймал его сиятельство за локоть и указал на покойного Вяземского. — Вот мой свидетель. Правда, боюсь, он сейчас не сможет ответить на интересующие вас вопросы.

Геловани снова сдвинул брови. Вряд ли ему хоть на мгновение мог подумать, что я стану шутить. Нет, он сразу принял все за чистую монету — и теперь складывал в голове кусочки мозаики… Сложил.

И картина ему явно не понравилась.

— Да что ты говоришь, поручик? Не ответит на вопросы? — Голос Геловани зазвучал тише, превращаясь в обманчиво-ласковый шепот. — Уж это я вижу. Ведь его сиятельство… как бы это сказать помягче — мертв!!!

От последнего слова у меня разве что не заложило в ушах. Грозный вопль выдал в гостиную изрядную порцию Таланта: хором звякнули стекла, задергались двери на петлях, а меня где-то полтора шага протащило ботинками по паркету. Шевельнулся даже покойник: дернулся и уронил высохшую голову на грудь — будто бы тоже зачем-то пытался извиниться перед его сиятельством сыскарем, которого мы оба подвели.

— Мертв, — вздохнул я. — К моему глубочайшему сожалению.

Геловани поджал губы, шумно выдохнул через нос, но от дальнейшей ругани все-таки воздержался. Наверняка в обозримом будущем меня ожидали все египетские казни, однако тратить время на вопли его сиятельство благоразумно не планировал.

— Почему раньше не сказал?