Доигрался, хэр штандартенфюрер! Вот уж воистину – сердцу не прикажешь. Даже эсэсовскому сердцу, привычному к приказам. Истинный ариец Третьего Рейха Фридрих фон Берберг влюбил-ся… И мало того, – похоже, успел натворить глупостей на почве запретной страсти. А как же интересы Германии, ради которых фон Берберг, помнится, готов был усмирить любые чувства. Или просто трепался он тогда, на Кульмской мельнице, будто готов?
А ведь с каким пафосом вещал ему вестфалец: «Как солдат солдата, ты должен меня понять!» – Вот тебе и солдат… Снесла, выходит, крышу Аделаидка даже такому благонадежному солдафону. Впрочем, неудивительно – от таких вот и сходят с ума.
– Ну, что тут у вас произошло? – спросил Бурцев. – Колись уж…
– Я надеялся до последнего, – вздохнул эсэсовец. – Рассчитывал, что твою супругу все-таки оставят для разбирательства здесь. Пытался подсунуть Фишеру Ядвигу. Увы, обратные цайтпрыжки и все, что с ними связано, находится полностью в его компетенции – таков личный приказ Гиммлера. Обычное дело: формально ставить во главе важной операции одного офицера, но в чем-то ограничивать его власть присутствием какого-нибудь карьериста, неусыпно следящего за всеми действиями своего командира. Перестраховка, так сказать. От предательства перестраховка. Ну, и конкуренция, конечно, заставляющая обоих лидеров выкладываться полностью.
– Дальше?
– Когда стало ясно, что цайтпрыжка Агделайде не миновать… В общем, я попытался тайком вывести ее из замка.
– И что?
– Тебе крупно не повезло, товарищ Исаев. Ох и капризная, ох и упрямая, ох и обидчивая же тебе досталась супруга.
Бурцев сжал кулаки:
– Ты посмел обидеть мою жену, ублюдок?
– Не волнуйся – пальцем не тронул. Она сама почему-то жутко обиделась. Когда я доставил ее сюда из Кульмской платц-башни, Агделайда сочла меня подлым колдуном, скрывающимся под личиной Божьего рыцаря и заманивающим в ловушку прекрасных дев, а еще… Твоей жене почему-то страшно не нравится это место. Поняв, что она очутилась не где-нибудь, а именно во Взгужевеже, княжна устроила та-а-акую истерику!
Фон Берберга передернуло от неприятных воспоминаний:
– Признаюсь, раньше мне казалось, будто Агделайда ко мне неравнодушна, но здесь я вдруг стал для нее врагом номер один. Она замкнулась, отказывалась разговаривать, кидалась на меня, как дикая кошка, тебя вот вспоминала. Не хмурься, полковник, – добрым словом вспоминала, жалела, что ушла от любимого, богом данного мужа. Ну, так говорила, по крайней мере…
Бурцев покачал головой. Надо же! «Любимого»! «Богом данного»! О, непостоянное женское сердце!
– Агделайда все порывалась сбежать, – продолжал немец. – Как ты понимаешь, этого я допустить не мог. Поначалу не мог. Пришлось держать твою жену под замком. Не здесь, конечно.
Немец брезгливо оглядел стены своей темницы:
– Сюда доставили другую твою подружку – Ядвигу.
– Ядвига Кульмская вовсе не его подружка! – вспылил пан Освальд. – Она моя дама сердца, мерзавец! Непревзойденная в своей красоте, добродетели и чистоте!
– Правда? – похабная улыбочка возникла было на лице штандартенфюрера, но тут же исчезла. Вестфалец снова смотрел на Бурцева. – Не станем углубляться в детали. Я просто хотел сказать, что Агделайда жила в более комфортных условиях. Но неволя все равно приводила ее в состояние, близкое к помешательству.
Бурцев ощерился. Еще бы! Он мог себе представить, сколько крови попортила капризная княжна фон Бербергу. Пока Аделаида порхала на крыльях любви и боготворила своего избранника, из нее можно было веревки вить. Но когда начались неприятные сюрпризы… А неожиданное возвращение во Взгужевежу было, надо полагать, очень-очень неприятным.
Бурцев хорошо помнил, как Аделаида требовала увезти ее отсюда. А тут такой облом… Благородный рыцарь, герой девичьих грез, наобещал княжне с три короба, нарассказывал сказок о чудесном вестфальском фамильном замке, а сам вдруг сослал даму своего сердца обратно в осточертевшую «Башню-на-холме». Да еще при помощи магии, противной сердцу доброй католички! Да еще и посадил под домашний арест! А Аделаида не из тех, что спокойно переносят подобный произвол. Эх, бедняга Фридрих, Взгужевежа – твоя самая большая ошибка на любовном фронте. Да и на прочих фронтах, выходит, тоже.
– Так ты говоришь, что пытался спасти мою жену?
– Да. Вчера я принес ей форму СС с зимним маскхалатом. Нокаутировал и связал охранника. Агделайде всего-то и нужно было переодеться, прикрыть лицо капюшоном, спуститься вниз и выйти со мной из крепости под предлогом проверки патрулей. Я уже отдал необходимые распоряжения. Кони ждали оседланными, ворота мне бы открыли. А дальше – прощай, Взгужевежа…