Орден Ультрамаринов: Хроники Уриэля Вентриса

Потом Уриил представил себе простирающиеся позади крепости дикие, не тронутые человеком просторы долины Лапонис, белоснежные скальные вершины над ослепительно синей рекой, прокладывающей себе путь по горам к лежащим внизу полям. Словно птица, промчался капитан над долиной, устремившись к грохочущему водопаду, низвергающемуся в огромной высоты.

Гремящие облака брызг поднимались над озером, наполняя воздух холодной мокрой дымкой, и Уриил засмеялся, попробовав на вкус кристально чистую воду родной планеты своего ордена. Он вылетел из долины, вспоминая горы и леса Макрагге, его крутые каменистые берега и безбрежные бездонные океаны.

— Пазаний, — выдохнул он, — я там.

— Сосредоточься на мыслях о родине, — сказала Кулла. — Озвучь свое желание.

— Мое желание? — переспросил Уриил.

— Вернуться домой.

Уриил кивнул, давая знак, что понял.

— Мы исполнили смертельную клятву, — сказал он. — Пришло время возвращаться к боевым братьям.

— Покажи нам, — произнесла Кулла. — Покажи нам все.

Как ни была ему ненавистна сама идея о возвращении туда даже в мыслях, Уриил вызвал в памяти картины Медренгарда: покрытые пеплом поля, чадящие континенты фабрик и адских, проклятых тварей, населяющих этот мир. Он нарисовал перед собой кошмарную цитадель Халан-Гол, жуткие демонические матки Демонкулабы и, наконец, финальную победу, одержанную над Хонсю.

Уриил почувствовал, как руки близнецов вдруг затряслись, и открыл глаза, когда в его ноздри ударил отвратительный смрад горелого мяса. Повсюду вокруг плясало и ревело призрачное пламя, но все остальные, казалось, ничего не замечали.

Помещение купалось в свете огня, и Уриила охватило смутное ощущение того, что за ним из темноты наблюдает чей-то голодный взгляд.

Холодное бесплотное пламя отбрасывало от каждого из присутствующих странные тени, и у капитана перехватило дыхание, когда он понял, что видит мир таким, каким тот представляется близнецам.

Клубящаяся тьма окутывала Эвершема, а тело Барбадена озаряло холодное гало серебряного сияния, подобного блеску луны на поверхности неподвижного озера. Мерцающие дуги золотых молний потрескивали над головами Яницепсов, в то время как силуэт Пазания был очерчен текучей алой аурой, похожей на кровь, пролившуюся в воду. Кроме того, Уриил видел, что эта аура не заканчивается культей друга, но продолжается, образуя размытые контуры руки.

Посмотрев вниз, на собственное тело, капитан понял, что его торс и руки тоже излучают красное сияние, напоминающее о раскаленных углях.

— Вы воины, — сказала Кулла, и голос ее долетел словно откуда-то издалека. — Какого еще, на твой взгляд, могут быть цвета ваши ауры, как не цвета крови?

Пазаний что-то говорил, но Уриил не понимал ни слова — друг обращался к нему из какой-то невообразимой дали. Голос Пазания звучал все тише и тише, и капитан понял, что его взгляд начинает притягивать к заплывшему глазу в центре сросшегося лба Яницепсов.

В его глубине кружились звезды и планеты, были видны все разделяющие их бескрайние нехоженые просторы космоса. Уриил вскрикнул, когда его начало засасывать туда, в этот глаз. Он ощущал себя ничтожной пылинкой в безграничной пустоте галактики. Расстояния здесь были столь велики, что ни одно человеческое сознание не было способно полностью оценить их масштабы, но все же он преодолевал их со скоростью мысли. Он и был частью этой мысли — все, что он представил, становилось маяком идей и образов, позволявшим при помощи могущества близнецов переноситься через любые расстояния.

Тошнотворное чувство головокружения стало почти невыносимым, и теперь капитан мог разве что цепляться за руки Яницепсов, пока те несли его через бесконечность.

А потом все закончилось.

Уриил судорожно вздохнул, когда близнецы вдруг выпустили его ладони. Он быстро заморгал, нормальное зрение вернулось к нему, и все немыслимые краски и ауры, которые он видел до того, канули в небытие и теперь казались просто частичкой странного сна.

— Это все? — спросил он, тяжело дыша.

— Твое послание услышат, — сказала Лалла.

— Услышат все, кому на это силенок хватит, — добавила Кулла.

Когда Эвершем вывел Уриила и Пазания из Аргилета, небо было уже темным, украшенным россыпями звезд. Облегчение, которое испытал капитан, покинув Яницепсов, было просто всепоглощающим. Он сделал глубокий вдох, очищая легкие, и воздух снаружи башни показался ему таким же сладким и чистым, как и в горах Макрагге.

— Долго мы там были? — спросил Уриил, разглядывая звезды.

— Слишком долго, — отозвался Пазаний, наблюдая за тем, как солдаты вновь придавливают колючую проволоку, чтобы дать им пройти. — Ты сидел, скорчившись, возле этих… девчонок несколько часов.

— Неужели? — поразился Уриил. — А мне показалось, что прошло в лучшем случае несколько минут.

— Уж поверь мне, — сказал Пазаний, почесывая воспаленную кожу культи, — ты заблуждаешься. Кстати, Барбаден ушел сразу же, как вы начали.

— Рука болит? — спросил капитан, шагая следом за Эвершемом по мосту из металлических листов.

— Есть немного, — признался Пазаний. — Надо заметить, резали ее мне вовсе не с хирургической аккуратностью.