Орден Ультрамаринов: Омнибус

Лерато харкнул кровью в лицо чудовищу, но вместо ярости увидел лишь мрачное веселье и абсолютную самоуверенность. Зверь вытер кровь серебряной рукой, блестящая поверхность которой напоминала изменчивую ртуть, сдерживаемую стеклом. Кровь мгновенно исчезла, словно металл впитал ее как губка.

— Добраться сюда оказалось до скучного просто, — продолжал зверь. — Чтобы найти слабое место, я лишь наблюдал за всей этой вашей казенщиной. Потом показал вам то, что вы хотели увидеть, и вы как послушные марионетки шли все дальше и дальше — очень далеко отсюда. Кто бы мог подумать, что Кадарас Грендель наконец хоть на что-то сгодится?’

— Мы победили тебя, — огрызнулся Лерато. — И победим любого, кому хватит глупости напасть на Ультрамар.

— Возможно, ты и твои большие синие друзья победили сброд М’Кара, — ответил монстр, по-свойски кивнув сержанту, — но однажды появится кто-то, кто объяснит вам, как вредно рабски следовать догматам Жиллимана.

— Кто ты такой? — пробормотал Лерато; жизнь покидала его.

— Я зверь, — сказал Железный Воин. — Но ты можешь звать меня Хонсю.

Кладбищенская тропа

Распахнув свои гроба
В пору полночи слепой,
Реет призраков гурьба
Над кладбищенской тропой.[10]

На таком расстоянии от Терры Астрономикон казался всего лишь далеким светлым пятном. Восточные Окраины лежали почти на границе Света Императора — его еле-еле хватало, чтобы проложить курс корабля. За сегментированными стенками кристалфлексового пузыря, в котором расположился Толван, сияющие вихри варпа складывались в узор из неведомых оттенков и чувств, воплощенных в антисвете.

Для простых смертных — врата в безумие и повседневность — для навигатора.

Когда-то Толван бороздил волны Сегментума Солар, где Астрономикон сиял так ярко, так чисто, что он мог удерживать корабль на курсе, даже не открывая третий глаз. Новаторы Дома не раз говорили, какая это честь — получить назначение на Ультрамар, но Толван в своей нынешней должности ничего почетного не замечал.

«Шэньдао» был старым кораблем даже по меркам Империума, в котором некоторые суда, бывало, оставались в строю десятки тысяч лет. Уставший каркас его отзывался на каждый маневр стонами и скрипами. Его дух стал сварливым, его корпус покрылся микровмятинами от бесчисленных столкновений с пылью небесных ветров. Во флотах Ультрамара было много великих и благородных судов, но «Шэньдао» к их числу не относился. Он был труповозкой: огромный транспортник с сотней трюмов-склепов, криохранилища которых были забиты мертвецами.

Война с Рожденными кровью, армией демонического лорда, привела к гибели миллиардов — как гражданских, так и солдат оборонной ауксилии и Адептус Астартес. Космические десантники упокоятся на Макрагге, тела некоторых из смертных вернутся в фамильные склепы; но гораздо больше тех, за кем никто не придет.

Этим телам уготована кладбищенская тропа на Накиллу.

Этот мир-кладбище лежал сразу за пределами Ультрамара, за едва различимой границей, разделявшей живых и мертвых. Междумирье, «ни здесь, ни там» — древнее суеверие, но время оказалось перед ним бессильно.

Хотя война закончилась, в варпе было все еще неспокойно, и Толвану приходилось всеми силами держаться за свет Астрономикона. Ярость зловещими вихрями пурпура накатывалась на отмели серой скорби, и все окутывала пелена блекло-желтой безнадежности. Толван намеренно не обращал внимания на череду плачущих лиц, возникавших и растворявшихся в пустоте. Пусть и фантомы, они все равно обладали силой.

Тонкие паучьи пальцы навигатора скользнули по латунным дисковым переключателям и реостатным рычагам его «астролябии эфемерис», отсылая поправки к курсу на мостик, капитану Матанг. Прыжок из точки Мандевиля у Калта к Накилле был относительно коротким, но все равно требовал от Толвана абсолютной концентрации. Затеряться в варпе на корабле, битком набитом трупами, — из этого получилась бы отличная страшилка, но у навигатора не было никакого желания становиться героем подобной истории.

Он медленно выдохнул, аккуратно подстраивая астролябию, и выругался, когда до его слуха донеслось шипение разгерметизации. В его личное пространство кто-то проник. В обычных условиях это считалось грубейшим вторжением, а во время варп-перехода было еще и нарушением основных протоколов безопасности.

Холодный воздух наполнил пузырь, и голая кожа Толвана покрылась мурашками, а дыхание превратилось в пар. Он услышал шаги позади себя, но не смел отвести взгляд от калейдоскопического вихря снаружи.

— Кем бы ты ни был, убирайся, — огрызнулся он. — Тебе нечего здесь делать.

— А вот тут ты ошибаешься, — сказал посторонний гулким голосом космодесантника. Толван знал, что на борту «Шэньдао» трое из Ультрадесанта, но незваный гость был не из их числа.

— Кто ты? Я не узнаю твой голос.