Орден Ультрамаринов: Омнибус

Но впереди была лишь смерть. Как и любой космодесантник, Юлус прекрасно разбирался в тактике. Он знал различные стратегии, сопутствующие им трудности и вероятности победы, и он мог понять, когда настает час финального боя. Вслед за уничтоженным «Ординатусом» ушел и их последний шанс на спасение. Ощущение неизбежности витало в воздухе, и оно приносило смерть. Юлус был настроен продать свою жизнь как можно дороже.

— Братья! — Его голос перекрыл даже рев болтеров и грохот тяжелых орудий.

Вокруг него собрались последние из его Бессмертных.

Аристей поклонился. Гальвия поднял сжатый кулак. Куда бы Юлус ни посмотрел, он видел своих воинов — гордых, бросающих вызов неотвратимой судьбе. С тех пор как он стал их сержантом, отделение не потеряло ни одного воина, за что их и прозвали Бессмертными. Тогда они были достойны такой чести, и пусть теперь все изменилось, но умрут они вместе.

— Бессмертные до конца! — молвил брат Пентион, и клич этот подхватил каждый из них, а также ополченцы и бойцы Гвардии.

Лучи поразили Уклида в грудь и плечо. Он упал, но Иллион и Менал оттащили его. Следующим пал Венкелий, схватившись за свой латный воротник.

Затем враги сразили Аристея. Юлус среагировал быстро, подхватив его под руку.

— Держись, брат, — прорычал он. — Мы встретим их на ногах.

Дюжина лучей насквозь пробила Агнациона. Саркофаг дредноута охватили пламя и дым, его моторы исторгли масло. Почтенный воин грузно опустился на землю, а оружие его замерло.

— Ультрамар! — Юлус хотел, чтобы это было последним словом, что слетит с его губ. Он выкрикивал его снова и снова, словно заключенная в нем воля и ненависть могли уничтожить некронов всепоглощающей волной. — Ультрамар!

Ультрамарины кричали вместе с ним, в том числе и раненые, и даже Венкелий, который вообще едва ли мог говорить.

— Ультрамар!

Такой конец был достоин легенд. Юлус нашел идею странной. Никогда прежде он не думал о смерти. Его мысли всегда держались в рамках понятий должного и необходимого.

«Я воин, и моя обязанность — убивать во имя Императора».

Он не верил, что его наследие — столь важное, чтобы сохранить его и передать другому Ультрамарину, который придет на его место. Значение имели лишь его деяния. Лицом к лицу столкнувшись с неминуемостью кончины, он понял, что мнение его изменилось. Умереть не впустую — вот тот конец, которым Юлус мог бы гордиться.

— Оставайся со мной, Колпек, — сказал он, прикрывая своим телом шахтера, — и пусть мы погибнем вместе.

— Пока я дышу, так и будет, — ответил Колпек. — Ради нее, ради Джинн.

Юлус не понял, о ком тот говорит, но уловил сокрытое в его словах чувство. Люди отнюдь не были какими-то простыми устройствами, способными носить оружие, бросать гранаты или водить танки. Они обладали плотью и кровью, а направляли их сердца и разумы. Фалька не был овеянным славой воином, суровым ветераном, выступающим в лектории, или же капелланом, наставлявшим сержанта. Нет, он оставался простым человеком, шахтером. Ультрамарин ощутил неловкость и искренне пожелал, чтобы для Фальки Колпека все это закончилось по-иному.

Неожиданно, безо всяких на то видимых причин некроны остановились. Ослепительная вспышка вновь накрыла площадь Ксифоса, но в этот раз ее породило не какое-то жуткое оружие — это была телепортация. Юлус уловил специфический запах, возникающий в воздухе при фазовом сдвиге, и когда он открыл глаза, то увидел, что рейдеры исчезли. Все вторгшиеся в город когорты некронов попросту испарились.

Они получили отсрочку. Юлус почувствовал себя так, словно его обокрали. Впрочем, практичная сторона его характера быстро взяла верх над эмоциями. По крайней мере, они еще были живы. Большая часть людей также уцелела. Они скорбели об Агнационе. Саркофаг дредноута превратился в дымящееся нагромождение искореженной брони. Жизнь покинула его.

— Куда они делись? — задал вопрос Аристей, пока онемевшие гвардейцы взирали на внезапно опустевшие стены и площадь. Они выжили, но не могли понять почему. Исчезли даже копатели, оставив после себя лишь горы земли и разбитых камней.

Юлус тоже осмотрелся вокруг, пытаясь найти объяснение произошедшему.

Снег падал, покрывая площадь патиной. Суровый мороз вновь набирал силу после огненного шторма, и ледяная корка уже тронула стены. Вскоре пейзаж вновь вернется к своему изначальному облику страшного кладбища, где даже мертвым нет покоя.

«Почему они отступили? Либо они оказались на грани поражения, либо где-то нашли себе битву посерьезнее».

Очевидно, напрашивался последний вариант.

Сержант произнес только одно слово:

— Сикарий.

Аданар не умер, и осознание этого невыносимой тяжестью свалилось на него, словно привязанная к шее наковальня. Ему следовало умереть. Он ждал этого момента — когда он наконец воссоединится с семьей. Но Император — будь проклята его неисповедимая воля, — похоже, еще не закончил с Аданаром Зонном.